Виртуальные связи - Татьяна Веденская Страница 44

– Карина Эдуардовна, зачем этот цирк? Вы хотите меня уволить? Ну так и не стоит тратить ни ваше, ни мое время. Я вполне понимаю, к чему вы клоните.

– Нет, ты совершенно невыносима. Кто тебя воспитывал? – взвизгнула она.

– О, вам лучше не знать. Моя мама… – Я улыбнулась, вспомнив, как в детстве мамочка сажала меня напротив, на диван, и долго объясняла, какая я неправильная, как я пропаду в жизни, как сопьюсь, встречу плохих людей, наделаю глупостей и кончу в какой-нибудь канаве. И что лучше бы я была как Яночка. И что Яночка, конечно же, гораздо правильнее и лучше. Детство – самое счастливое время. Впрочем, допускаю, что я помню все слишком однобоко. Острые яркие картинки, преимущественно из старшего школьного периода моей жизни, живо отпечатались в памяти. Гораздо труднее было извлечь из файлохранилища, как папа катал меня зимой. Привязывал санки к лыжным палкам и тянул. Он бежал на лыжах, а я кульком сидела в кузовке, замотанная в пять платков, и смеялась от счастья. Или как мама пекла торт «Наполеон» и домашнее овсяное печенье. А я его обожала. Но теперь не могла бы даже и вкуса вспомнить, память – тоже змея подколодная, сохраняет жизнь неравномерно, криво.

– Нет, тебя надо уволить по статье! За грубость и неуважение!

– Да как хотите. – Я пожала плечами и подумала, что надо будет поехать и поговорить с Ленкой… то есть с Лаурой. Черт, как бы переучиться? Каждый раз, когда я по старой памяти называла ее так, она обижалась и говорила, что я должна отнестись с уважением к ее новой жизни. Я пыталась. Получалось плохо. Но ее мысли, ее странные, вывернутые наизнанку идеи о мире без мяса, о том, что в жизни не нужно ничего хотеть, что все мы – дети Космоса, которым не нужны ни родители, ни общество, ничего вообще, – все это странным образом интересовало меня теперь. Лен… Лаура была, пожалуй, хоть и странным, но самым свободным человеком из всех, кого я знала. Это не делало ее счастливой, но отличало ее от всех остальных. Я решила, что, когда меня наконец уволят, я поеду к ней. Но тут случилось что-то совершенно странное.

Карина Эдуардовна отвернулась к компьютеру, что-то там судорожно начала искать – наверное, приказ о моем увольнении, а потом вдруг отпрянула от компьютера, плюхнулась обратно в свое кресло и зарыдала, приложив ладони к своему идеально загоревшему и накрашенному лицу. Ее плечи сотрясались, она плакала бесшумно, но динамично, а я вообще остолбенела, как если бы увидела Николая Валуева, нежно вышивающего крестиком розочку на платочке, и не знала, что делать. Только смотрела на ее тонкие руки, закрывающие лицо, на ее идеальный красный маникюр и на кольцо с большим рубином – прекрасная работа. Может, у нее критические дни? У всех же по-разному проходит ПМС. У кого-то вот так.

– Все вы сволочи. Всем вам на работу плевать. Думаешь, тебя надо одну уволить? Да всех надо разогнать.

– Э, не надо! – испугалась я. – Народ ни при чем. Это все я.

– Да что ты? Что ты? Думаешь, я не понимаю? Думаешь, у меня нет сердца? – спросила она, продолжая всхлипывать и размазывать дорогую тушь «Диор» (я знаю, потому что давно сама такую хочу).

Отвечать я не стала. Ежу понятно, что анатомически сердце у нее есть. И слезные железы, получается, тоже.

– Может, водички? – Я вскочила, но она остановила меня рукой и вдруг заревела еще сильнее.

– Достали. Достали, сил моих больше нет! Я тут уже пять лет торчу, в этом гадючнике. Никаких нареканий, одни только поощрения. Бьюсь за каждую запятую, личной жизни – никакой. Вот ведь у тебя муж ушел, а у меня и не было никогда. Только эта чертова работа, только карьера. У меня секса не было уже полгода. Я уж не говорю о любви, ее, кажется, не было никогда.

– Я… вы знаете, я не уверена, что мне все это положено знать, – забормотала я. – По штатному расписанию.

– Да пошли они! – Она сделала неопределенный жест рукой. О ком она говорила, я не поняла.

– Хорошо.

– Я уже два года бьюсь, чтобы меня перевели на работу в Европу. В Италию или в Германию. В Голландию, на худой конец. Думаешь, зачем я тут торчу, в этой помойке? У меня же уже и сертификаты есть международные, и два языка. Я бы там и искала себе мужа. Тут, в России, какая, к чертям, любовь? С алкашами?

– Почему? Не только… Если настоящая любовь, то она-то может и тут случиться.

– Ерунда, нет ее, никакой любви. Особенно настоящей. Только в сериалах слюнявых. Зато можно выйти замуж удачно, а можно – неудачно.

– Ну… да.

Я кивнула и подумала: интересно, а я как вышла замуж? Кажется, уж точно неудачно. И еще неудачнее из него вышла. Но почему-то мне наша с Лешкой любовь всегда казалась настоящей. Нет, не искрящейся, не самой счастливой или выдающейся – обычная, средняя любовь. Как у всех. Нет, не как у всех, но как у многих. Настоящая.

– Вот и да. Надо уезжать. Только там можно нормального мужика найти. А мне уже скоро тридцать пять, мне рожать станет поздно. Понимаешь, мне нужно уже давно было уехать, а я тут торчу. Да я бы ушла отсюда. Сама бы ушла! Так эти суууки (она именно так пропела – суууки) меня дразнили. Два года обещали взять в службу по документообороту в Иммиграционной службе в Берлине. И что? Поехал туда в итоге какой-то австрияк. Сказали, у них там у самих кризис, безработица. А мне что? Тут пропадать, в этой крысиной дыре? Сколько я могу бегать с паспортами? Это же вообще не мой уровень.

– Может, пожаловаться? – осторожно бросила я.

Карина вдруг очнулась и вполне осмысленно посмотрела на меня.

– Они со мной сегодня разговаривали. По Skype, черт бы побрал эти технологии. Раньше хоть на конференции или на учебу нас за границу отправляли, а теперь вот – Skype. Никакой жизни.

– И что?

– Что? А сказали, что в будущем году непременно придумают что-нибудь. Сказали, что я их очень устраиваю как профессионал.

– Ну вот. Это же хорошо?

– Да? Чего же хорошего. Еще год как минимум здесь. А я уже и квартиру в Берлине себе присмотрела, у меня там подруга живет. Черт, не могу. Уволюсь! Ей-богу, не останусь тут. Все мне это на фиг сдалось.

– Ну, тоже хорошо. Правда, сейчас с работой не очень. Кризис же. Хотя вас, может, это и не касается. Вы же – высококлассный специалист, – бубнила я, чтобы как-то ее успокоить.

Неправильно все пошло, не так, как я рассчитывала. Карина Эдуардовна встала, вытерла глаза, потом нажала кнопку на своей персональной крутой кофемашине, и кабинет наполнился умопомрачительным ароматом.

– Будешь?

– С удовольствием, – кивнула я.

Она передала мне чашку с эспрессо. Конечно, я бы выпила с сахаром, но, уж раз так, просить его специально не стала. Кофе был хорош и так, горьким.

Карина молча выпила две чашки, потом повернулась ко мне.

– Ну, в общем… Мария, я считаю, что вы должны все осознать. Вы сами сказали, сейчас с работой не очень, кризис. Так что возьмитесь наконец за ум. Я понимаю, вы в трудной жизненной ситуации, у вас с мужем проблемы (о, она даже не представляет какие. Я и сама до недавнего времени подумать не могла!). Могу вам выписать некоторую материальную помощь. Зайдите в бухгалтерию. И, пожалуйста, давайте уже приходите в норму. Надо нам всем начать работать с новыми силами. Скоро сезон отпусков, сами должны понимать.