Исповедь души - Лиза Рене Джонс

Среда, 11 июля 2012 года

Полночь, и я сижу на балконе отеля на Мауи. Шорох океанских волн, накатывающих на берег, как наркотик, немного успокаивающий смятение у меня в душе. Трудно поверить, что я теперь путешествующий по миру искусствовед. Я, Ребекка Мэйсон. Путешественница. В это так же трудно поверить, как почти во все, что произошло со мной за этот последний год.

Мой новый мужчина всего в нескольких шагах, лежит обнаженный и неотразимый в нашей гостиничной постели, пресыщенный изысканной едой, выпивкой и страстным сексом. Секс. Вынуждена называть его так. Не могу назвать это занятиями любовью, хотя он охотно называет. Хотелось бы и мне повторить то же самое. Ох, как хотелось бы.

Почему я не в постели, не прижимаюсь ко всем этим великолепным мускулам, не купаюсь в этой бесподобной мужской чувственности? Должна бы, но мобильный телефон у меня на коленях – причина того, почему я не там, с ним, а здесь, на балконе. «Он» оставил мне сообщение с просьбой позвонить. Он, которого я просто не могу забыть, не могу перестать тосковать по его прикосновениям, поцелуям, порочному свисту флоггера, хлещущего мою кожу, что одновременно и боль, и наслаждение.

Я борюсь с желанием набрать его номер, убеждая себя не делать этого. Мой новый мужчина заслуживает большего, равно как и я заслуживаю большего, чем то, что мой Господин когда-либо предлагал мне. Позвонить ему значит оскорбить и моего теперешнего мужчину, и себя. Если бы только в его словах не чувствовалось отчаянного желания поговорить со мной… что просто нелепо. Человеку, которого я знала, отчаяние неведомо.

Последние несколько недель были наполнены восхитительной страстью и чудесными открытиями как в спальне, так и за ее пределами. Мне бы следовало наслаждаться всем этим и мужчиной, который сделал подобное возможным. Он красивый, успешный и сексуальный во всех смыслах, но не деньги привлекают меня в нем. Меня влечет его страсть к тому, как он делает эти деньги, как проживает свою жизнь, как занимается со мной любовью. Он в высшей степени уверенный, ни за что не извиняется и принимает себя таким, какой он есть и кто он есть, и все же… он не тот, кого я называла Господином или когда-либо буду считать таковым. Я не понимаю, почему не люблю его. Не понимаю почему, даже если бы он когда-нибудь попросил (а он не попросит), я никогда не смогла бы подчиняться ему.

Если начистоту, думаю, причина, по которой я не могу полностью отдаться своей новой потенциальной любви, проста. «Он» по-прежнему мой Господин, по-прежнему владеет моим телом, душой и даже сердцем.

Но он не любит меня. Он даже не верит в любовь. Слишком много раз я слышала от него эти слова, чтобы не принимать их в расчет.

Я сказала ему «прощай» и не буду больше звонить. Знаю, что, если позвоню, это станет моей погибелью, и я опять подпаду под его чары. Опять… пропаду.

Глава 1

Никаких разговоров. Никаких «если». Все или ничего, Сара. Это мое тебе предложение, и ты должна решить, действительно ли этого хочешь. В «Америкэн Эйрлайн» на твое имя зарегистрировано место. Я лечу этим самолетом. Надеюсь, что и ты тоже.

Крис предъявил этот ультиматум и крайний срок и ушел, а я осталась сидеть на кровати своей пропавшей лучшей подруги, уставившись в пустой дверной проем, где он стоял всего минуту назад. Эмоции бурлят в душе, превращая меня в сплошной комок нервов. Он нашел меня, нашел здесь. После нашей ужасной ссоры вчера вечером он по-прежнему хочет, чтобы я поехала с ним в Париж. Он хочет обрести «нас» вновь. Но как он может ждать, что я вот так в один миг сорвусь с места? Я не могу просто так взять и уехать… но… Он уезжает. Мне становится нечем дышать от одной только мысли, что могу потерять его, а в глубине души знаю, что если позволю ему уехать, то потеряю. Нам надо поговорить. Надо обсудить то, что произошло вчера вечером, прежде чем ехать в Париж.

Порывистым движением я хватаю телефон, нажимаю кнопку автонабора номера Криса. Сердце молотом стучит в груди, пока жду, когда он ответит.

Дзинь. Дзинь. Дзинь.

Потом его голос, глубокий, с сексуальной хрипотцой, звучит в трубке. Это голосовая почта. Я нервно пропускаю пальцы сквозь свои длинные каштановые пряди, и на меня накатывает чувство беспомощности. Нет. Нет. Нет. Этого не может быть. Просто не может. Это уж слишком после того, как вчера вечером Эва чуть не убила меня. Как может Крис не понимать, что сейчас это чересчур? Мне хочется закричать в трубку.

Я набираю еще раз, снова и снова слушаю эти невыносимые звонки и снова попадаю на его голосовую почту. Проклятие! Придется попытаться застать его дома, пока он не уехал в аэропорт.

Я вскакиваю на ноги и несусь к двери, рука моя дрожит, когда я запираю дверь. Я молюсь, чтобы Элла, живая и невредимая, вернулась из своей поездки в Европу. Волей-неволей сравниваю ее молчание с молчанием Ребекки. Меня передергивает, когда я ступаю в темный коридор перед Эллиной квартирой. Как бы мне хотелось находиться сейчас в объятиях Криса, как бы хотелось забыть весь ужас того, что Эва убила Ребекку, а потом пыталась убить меня.

Оказавшись на парковке, я бросаю взгляд на дом, и все внутри у меня сжимается. «С Эллой все хорошо», – заверяю я себя, отпираю свой серебристый «форд-фокус» и ныряю внутрь. И мне ясно, что у меня две причины поехать в Париж: Крис и Элла. И обе веские.

Дорога до квартиры, где жили мы с Крисом, занимает пятнадцать минут, но кажется, будто целую вечность. К тому времени, когда я останавливаюсь перед красивой высоткой затейливой постройки, чувствую себя одним большим комком нервов. Я вручаю ключи служителю, какому-то новому парню, которого не знаю.

– Пожалуйста, пусть машина побудет здесь. – Само это действие предполагает, что я намерена ехать в аэропорт.

Но даже если поеду, говорю я себе, это не значит, что сяду на самолет. Пока нет. Не так. Я попробую убедить Криса отложить поездку.

Я несусь через холл, не замечая ничего вокруг, и влетаю в лифт. Двери закрываются, и меня вдруг охватывает непонятная, нелепая нервозность перед встречей с ним. Глупость какая-то. Это же Крис. У меня нет причин нервничать. Я люблю его. Люблю так, как никогда никого не любила. И все же подъем на двенадцатый этаж мучителен, и я жалею, что не спросила у консьержа, дома ли Крис.

– Пожалуйста, будь дома, – шепчу я, приближаясь к месту назначения. – Пожалуйста, будь дома.

Лифт дзинькает, и двери разъезжаются. С минуту я просто гляжу застывшим взглядом в пустое пространство перед входом в нашу квартиру. Наша квартира. Но останется ли она нашей, если я не поеду с ним в Париж? Только на прошлой неделе он отгородился от меня, оттолкнул из-за потери Дилана, парнишки, умершего от рака, вместо того чтобы позволить помочь ему пережить эту боль. Он заставил меня почувствовать, что мой «дом» с ним – это нечто непостоянное. Он поклялся, что это больше никогда не повторится, что никогда в будущем я не почувствую себя ни брошенной, ни потерянной. Но будущее – вот оно, и я уже чувствую себя такой.