Роковой аккорд - Шерил Дж. Андерсон Страница 42

— Аарон готовится к выступлению на бостонской конференции, и обнаружились проблемы в экспериментальных данных одной из его аспиранток. Он попросил ее перепроверить результаты, а у нее ничего не вышло. Выяснилось, что она их подделала, подогнала под теорию Аарона.

— Чего только не сделаешь ради любви, — вздохнула Трисия.

— Что-о? — Брови Кэссиди взлетели вверх, изломились углом.

— Я не хотела сказать, что между Аароном и аспиранткой что-то есть, — заспешила Трисия. — Просто эта девица, должно быть, по уши влюблена в профессора, если решилась на такое, чтобы помочь ему, способствовать его успеху. Было у нас в колледже несколько преподавателей, ради которых я на многое могла бы пойти…

Чего только не сделаешь ради любви… Быть может, это и есть недостающий элемент в истории Рассела Эллиота? Любовь к деньгам и любовь к славе налицо, но я чувствовала, что еще не добралась до сути. А если Грэй Бенедек всегда любил Клэр, еще в ту пору, когда Мика был жив, и надеялся заполучить ее после его смерти, но она спуталась с Расселом? И вновь мне припомнились строки из «Иконы»: «Все, ради чего я жил, губит меня, я лишился свободы, лишился огня».

Прислушиваясь к этим звукам, словно к встроенному в мою голову айподу, я смотрела, как маленькая девочка на катке — годков шести на вид, прелестная в розовом спортивном костюмчике с белой меховой опушкой — кружится, кружится, какой молодец… ах! Со всего размаху шлепнулась на попу. Я содрогнулась сочувствуя. Ох, не так ли я сама запуталась в своем расследовании. Эмоциональная круговерть вокруг Оливии и клана Кроули подхватила меня, и я уже не могу толком взвесить улики, перепроверить данные, как сделал это Аарон.

Я вынудила у Грэя признание: пленки существовали, он их слышал. Больше ничего от него не добиться, пока не предложишь в обмен что-то существенное. Оливия выложила все свои карты на стол. Что Джордан? Не поймешь, наслаждается всеобщим хаосом и смятением. Клэр недоступна, и если Бенедек кинется к ней и признается в допущенной оплошности, с ней будет еще труднее иметь дело. Нужно поговорить с Адамом.

Чем больше я думала об Адаме Кроули — а я чересчур много думала о нем днем и ночью, — тем больше проникалась уверенностью в том, что он тоже что-то скрывает. А вот в какой мере он готов поделиться информацией — тут ясности не было. Чего он хочет, как убедить его? Главная же проблема заключалась в том, что его мать, несомненно, была частью этой его тайны, и Адам так ревниво защищал мать, что стоит задать неловкий вопрос — и он тоже замкнется.

— Мне пора, — заявила я подругам, тряхнув опустевшим стаканчиком из-под кофе — не осталось ли глоточка прихватить с собой в такси.

— Сначала поделись с нами своей новой идеей, — потребовала Трисия и крепко ухватила меня за воротник. — По глазам вижу: что-то надумала. А еще тебе в глаз тушь попала, — добавила она и аккуратно убрала крошку кончиком своего платочка.

— Надо поговорить с Адамом, — пояснила я. — Я знаю от Оливии адрес студии, где он репетирует. Извинюсь за вчерашнее и попробую чего-нибудь от него добиться.

Трисия нахмурилась:

— Разве ты чувствуешь себя виноватой за вчерашнее?

— Нет, — призналась я. — Хотя жаль, что я упустила вечеринку с Джорданом. Но мне кажется, лучше начать с переговоров, чем с «Где тут я бросила свою перчатку — подбери ее и продолжим с этого места».

Кэссиди притворно вздохнула:

— Это у тебя лучше получается.

— Я еще молодая собачка, могу новым трюкам обучиться, — возразила я, послала девочкам воздушный поцелуй и собралась убегать.

Трисия вздохнула не столь притворно:

— Думаешь, ему есть что скрывать? Ведь он — положительный герой.

— А ты связалась с отрицательным? — подначила ее Клэр.

— Для разнообразия, — с торжеством в голосе возразила Трисия. — К тому же хороший у нас оказался плохим, плохой может обернуться хорошим, кто разберет.

— Надежда — худший враг одинокой женщины, — сентенциозно заметила Кэссиди. — Держи нас в курсе, как пройдут переговоры с Адамом.

Обе махали мне вслед, точно провожая на чемпионат, а я всего лишь поспешала на Пятую авеню ловить такси.

Вез меня Джейми, ясноглазый ирландский паренек, он обещал живенько доставить меня куда надо, но потом у него прослушивание («Закон и порядок», лакомый кусочек), так что за рулем он продолжит репетировать — с моего разрешения. Я разрешила, рассчитывая послушать сложный монолог с мощным дублинским акцентом, а то и на диалекте. Вместо этого все тридцать кварталов он тешил меня повторением вопля: «Берегись, у него пушка», на все лады меняя акценты, ударения и в особенности «эмоциональное состояние своего персонажа».

В те редкие моменты, когда мне удавалось отключиться от возгласов Джейми, я соображала, как выжать из Адама информацию — после того как я извинюсь, разумеется. Придерживаться ли рамок «статьи об Оливии» или огорошить Адама известием, что мне в руки попала интересная/неожиданная/тревожная/ взрывоопасная информация, и посмотреть, как он отреагирует на известие, что пленки существуют и Грэй их слышал? И как он поместит свою мамочку в новую картинку — сексуальную жизнь Клэр затрагивать не обязательно.

Джейми в итоге определился в пользу «напряженной, но спокойной» интонации с акцентом, более всего напоминающим «британский от Мадонны». Я, как водится, пожелала артисту ни пуха ни пера, обещала смотреть серию с его участием, выудила из кармана бумажник, а из косметички — таблетку от головной боли. Куда ж это Джейми-Голливуд меня завез? На видавшем лучшие времена кирпичном здании поблекшие золоченые буквы: «Школа Монтгомери». Остались от прежних обитателей? И эта веточка плюща тоже? Недолго я тешилась такими отговорками: двери распахнулись, и хлынула толпа юных, самонадеянных девиц в элегантных школьных формах, оборка юбочки чуть ниже крепко сбитой задницы, пиджачки словно натянуты на корсеты из китового уса. Половина девочек на ходу доставала мобильники, вторая половина — сигареты и зажигалки. У старшеклассниц обеденный перерыв.

С самого начала адрес на Аппер-Ист-стрит показался мне странным, но уж школа — это и вовсе ни в какие ворота не лезет. Или Адам арендует здесь студию? Может быть, кто-то из учеников или учителей участвует в его концерте? Или просто Оливия дала неверные указания.

— Чем вам помочь? — Стайка длинноногих, изнеженных блондинок окружила меня. В шестнадцать лет эти финтифлюшки держатся лучше, чем я научусь к полтиннику. Впереди заводила:

— Вы заблудились, мэм?

На «мэм» я отвечать не буду, усмешка явно говорила, что девица намеренно обращается ко мне как к престарелой развалине.

— Вероятно, — кивнула я. — Должно быть, адрес неправильный.

— Вы пришли за ребенком? Может быть, мы знаем вашу дочку? — Фальшивая приветливость и нескрываемая издевка в глазах.

Я хотела столь же сиропным голосом возразить, что математически немыслимо в моем возрасте иметь дочку в старшей школе, но тут же и сообразила, что прояви я неосторожность на первом году учебы в старшей школе, сейчас в первом классе старшей школы училась бы моя дочь. Пока я торопливо проводила подсчеты, лицо мое покрывалось старческими морщинами.