Озорница - Тереза Медейрос Страница 41

Она робко приоткрыла губы, уступая дразнящему напору, и больше не было сил сдерживаться. Помимо воли язык его ворвался в сладкую глубину ее рта. Эмили ответила, и Джастин глухо застонал. Он вкушал от сочной спелой ягоды, которая сама просилась в руки, и уже не мог остановиться, страстно желал познать ее всю, без остатка.

Эмили знала, чего хочет Джастин, ей становилось страшно и одновременно появлялось осознание собственной силы. Задыхаясь, будто ей не хватало воздуха, она с трудом оторвала губы от нового поцелуя. «Боже мой! Да что же я делаю? — стучало в голове. — Все складывается совсем не так, как я планировала. Ведь я-то намеревалась просто соблазнить мерзавца, надсмеяться над ним и швырнуть в лицо осколки его разбитого сердца. А что вышло? После первого же поцелуя обо всем забыла, из охотника превратилась в дичь».

Его губы жадно целовали румяную щеку с ямочкой, ласково прошлись по подбородку, нежно тронули ухо, и внутрь проник влажный язык. Из горла Эмили вырвался хриплый всхлип, она судорожно пыталась припомнить, за что так ненавидит Джастина. Прижавшись пылающим лбом к его шее, она прошептала:

— Ты всегда обращаешься со мной как с маленькой девочкой.

— Больше не буду, — пообещал Джастин, обнял девушку, и от прикосновения мозолистых ладоней к ее голой коже мурашки побежали по спине. — Ты настоящая женщина, достаточно взрослая, чтобы принять меня. — Джастин ласкал языком ее ухо, и Эмили перестала владеть собой.

Задрожали и подогнулись колени, девушка чуть не осела на песок, но Джастин подхватил ее и не позволил упасть. «Нет, нет, мы не ровня, мы не должны быть вместе», — сердце тревожно забилось, а юбка уже поехала вверх и между ног оказалось нечто горячее и упругое. Эмили жалобно застонала, вновь ощутив его жадные губы. Бежать было некуда, и не было спасения от жаркого объятия. Шершавая ладонь легко коснулась груди, палец обвел ее контуры, тронул сосок, прижал его, рука смяла тонкую ткань шарфа.

— Я не такой, как другие, Эм, и не причиню тебе боли, клянусь, — горячо шептал Джастин.

Как сказать ему, что он уже причинил ей невыносимую боль? Но сопротивляться бесполезно, и говорить что-то в эту минуту нет сил. Слишком большое удовольствие доставляет его рука, ласкающая грудь, щеки пылают, и некуда спрятаться от стыда. Еще секунда, и он все поймет, поймет, как страстно она желает его и не может ни в чем отказать.

— Все минувшие ночи я провел над нотной бумагой, пытался выплеснуть мою страсть в музыке, но в действительности мне нужна ты, и только ты, больше ничего на свете.

После его признания Эмили не могла больше сдерживаться, она прильнула губами к его груди и ощутила солоноватый вкус кожи. Джастин дрожал, как в лихорадке, не мог поверить, что сбываются его самые затаенные мечты и сон становится явью.

Он сжимал в объятиях почти нагое молодое тело, залитое лунным светом, и знал, что девушка сейчас в его власти, он может войти в нее и насладиться, они сольются воедино и вознесутся к небесам. Словно вернулась та незабываемая ночь, когда глазам его предстал чудный дар моря, позднее, казалось, навсегда утраченный. Теперь все изменилось, Джастин стал обладателем не морской нимфы, вынесенной волной на берег, а чудо-песни, переполнившей душу и сердце.

Джастин потянул узел, стягивавший шарф, и не успела Эмили возразить, как грудь обнажилась во всем ее великолепии. Девушка задрожала, как лист на ветру, Джастин прижал ее к своей груди и поспешил успокоить.

— Ты что? Испугалась?

— Все происходит слишком быстро, — призналась она, прильнув ухом к его груди, где молотом стучало сердце.

— Быстро, говоришь? — удивился Джастин. — Да я всю жизнь ждал этого момента.

— Я тоже… Если бы ты только знал… — всхлипнула в ответ Эмили.

Сейчас ей было безразлично, почему она так поступает: из чувства мести или просто потому, что окончательно сошла с ума. Эмили притянула голову Джастина и впилась в его губы. А он упал на колени перед ней, как жрец перед языческим алтарем, и осыпал девушку поцелуями, зарылся головой между ног. Эмили страстно застонала, выгнула спину, Джастин подхватил ее на руки и отнес в мягкую ложбину между дюнами, положил в сахарную постель. Под шум прибоя одна только мысль билась в голове: «Пусть эта ночь длится вечно».

Ни слова не говоря, Джастин сорвал и отбросил юбку, склонился над девушкой, зачарованный блеском ее очей. Сейчас она уже не казалась нимфой, а напоминала ангела, ее нагота пробуждала страстное желание, и одновременно в нем вспыхнула ревность: ведь до него другие могли обладать этим богатством. Джастина обуревали разноречивые эмоции, в голове шумело, как от крепкой выпивки, все плыло перед глазами.

— Джастин? — робко пролепетала Эмили.

— Что, дорогая?

— Ты уверен, что в тебе нет крови маори?

— Может, маори известно нечто непознанное белыми, — ответил он с лукавой улыбкой и расстегнул пуговицy на брюках. — Почему мы должны лишать себя плотских наслаждений?

Широкая спина заслонила свет луны, Джастин оказался наверху, он жадно целовал ее грудь, провел рукой по бедру и прикоснулся к заветному месту. Эмили знала, что этого нельзя позволять никому, она сдвинула ноги, но Джастин продолжал нежно ее ласкать, нега растеклась по телу, и девушка разбросала ноги.

Она рассчитывала с помощью своих женских чар поработить Джастина, а вышло как раз наоборот. Эмили оказалась слабой и бессильной перед мужскими чарами, она корчилась на песке и молила бога остановить время.

Никогда в жизни Джастин не испытывал такого чувства, даже в объятиях женщины, на которой хотел жениться; он сгорал от страсти, но понимал, что не имеет права зайти слишком далеко. Его палец вошел в глубь заветного места, и Эмили вскрикнула, палец вышел и вновь вошел, а девушка поморщилась и закусила губу. Джастин заколебался, не решаясь идти дальше, приподнялся и неожиданно спросил:

— Эмили?

— Да? — откликнулась она, распахнув глаза.

— Мне кажется, ты оговорила себя. Не такая уж ты негодница, какой пыталась представиться.

— Что за глупости! — возмущенно фыркнула Эмили. — Мне учителя все уши прожужжали, какая я дрянь.

— Попробуй описать, — со вздохом продолжал Джастин, — в какой позе тебя застали с сыном садовника, а потом обвинили в том, что ты скомпрометирована?

— Может, об этом поговорим позже?

«Господи! С огромным удовольствием! Но ведь потом будет слишком поздно, могу ли я это допустить?»

— Нет, давай все обсудим сейчас. Так о какой позе шла речь?

— Да ничего особенного, — раздраженно ответила Эмили. — Сын садовника валялся на земле в крови, а я стояла над ним с вилами в руках. Пришлось его наказать. Ему, видите ли, вздумалось совать язык мне в рот, а язык у него как червяк. Но ты не волнуйся, я его не убила, только поранила.

— Последний вопрос, дорогая, — стоял на своем Джастин, хотя ему нелегко давалось каждое новое слово. — Как давно ты не знала мужчину?