Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт Страница 41

— Нет, это могут сделать исключительно дамы.

— Какое пренебрежительное отношение к нам, — пробормотал Рединг.

— Джентльмены всегда хотят взять все в свои руки.

У него насмешливо изогнулись губы.

— Правильно, — сказала леди Маргарет. — Мне кажется, очень разумно ограничить ваше общество…

— Это синдикат, — уточнила Феба. — Дамский синдикат помощи приюту обездоленных младенцев и подкидышей.

— Замечательно! — Леди Маргарет пришла в восторг. — Прекрасная идея, что в синдикат могут вступить только дамы. А я могу присоединиться?

— Конечно, — ответила Геро, а Рединг выкатил глаза.

— Хотя… — Леди Маргарет вдруг смутилась. — Я могу вложить только свои деньги на «булавки». Наверное, этого недостаточно?

— У нас нет никаких пределов, — заверила ее Геро. — Мы рады любой леди, какими бы деньгами она ни располагала, если она искренне желает помочь сиротам Сент-Джайлза.

— Ох, это чудесно.

Рединг с улыбкой покачал головой:

— Леди, мы уже на Бонд-стрит. Займемся покупками?

Феба и леди Маргарет первыми спустились из кареты, Геро и Рединг — за ними.

Он наклонился к ней:

— Значит, вы самостоятельно решили проблему со средствами для приюта?

— Это придумала Феба. Но я считаю это удачным решением.

— И я тоже так считаю, — неожиданно для нее сказал он. — Браво.

От его одобрения у нее потеплело на душе, словно она выпила горячего чаю в холодный день. Почему ей не безразлично, что он думает?

— Вы рассказали Томасу о своих делах в приюте? — спросил он.

— Нет. — Геро виновато отвела глаза. — Но, разумеется, вскоре я ему расскажу.

— Я лишь надеюсь, что Томас так же свободен от предрассудков, как ваш брат.

— Вы говорите крайне неприятные вещи.

Гриффин пожал плечами:

— Но тем не менее правдивые. Ваши поступки не безразличны Томасу, а он человек узколобый там, где может быть затронут его высокий титул маркиза.

Ее охватило раздражение. Пусть Рединг и говорит правду, но Мэндевилл обязан думать о своем добром имени — он видный член парламента. И она — как его жена — может попасть под пристальное внимание. И все же…

— Я не думаю, что быть патронессой приюта для подкидышей — сомнительное занятие.

— Сомнительное занятие — бродить по Сент-Джайлзу. — Они обошли дам, стоящих у витрины. — Он не позволит вам это делать, как только вы поженитесь.

— Не думаю, — заупрямилась Геро. — Но в любом случае это не ваше дело.

— Неужели? — Зеленые глаза встретились с серыми глазами. Улица, толпы людей, казалось, куда-то исчезли. Все, что она чувствовала, это стук сердца, отдававшийся в ушах.

У Геро перехватило дыхание, и она отвела глаза.

— Нет, не думаю, — повторила она. — Но у Мэндевилла может возникнуть естественное желание защитить свою жену. Вы должны это понять.

— Должен ли? — Рединг усмехнулся и покачал головой. — Я понимаю лишь одно — я предпочитаю певчую птичку с лужайки той, что сидит в клетке.

— Правда? — Геро прекрасно понимала, что он говорит не о птицах. — Возможно, этой птичке безопаснее быть в клетке, зная, что кто-то заботится о ней. Возможно, она боится свободного пространства, где нет никого, кто будет ее охранять.

С минуту Гриффин молчал, потом тихо произнес:

— Откуда птичка знает, что ей ненавистна свобода зеленого луга, если она никогда этого не испытывала?

Он посмотрел ей прямо в глаза, и Геро не смогла отвернуться. Дыхание застряло в груди, ей безумно хотелось сделать то, что предлагает он — свободно летать, но… она не могла себе этого позволить.

— Мы здесь! — крикнула леди Маргарет и указала на маленький магазинчик.

Магазинчик оказался галантерейным, и Феба выбрала себе красивое бельгийское кружево, после чего Рединг угостил дам чаем и сдобными булочками с изюмом. Потом он настоял, чтобы все пошли в книжный магазин. Феба и леди Маргарет с интересом рассматривали прекрасно иллюстрированные книги по ботанике, а Рединг отвел Геро в сторону к небольшой полке с книгами на греческом и латинском.

— Здесь есть кое-что интересное, — сказал он, взяв с полки томик пьес. — Вы читали Аристофана?

— Мне не следует это читать, — пробормотала Геро, взяв книгу из его рук и проведя пальцем по кожаному корешку.

— Почему нет? — мягко произнес он. — Это всего лишь пьесы, немного скандальные, допускаю, но ничего такого, что побуждало бы вас согрешить.

— Однако это пьесы, а не история, как Фукидид или Геродот.

— И что из этого? — удивился он, и брови у него полезли на лоб.

— То, что это не серьезное чтение. — Геро поставила книгу на полку. — Мой долг — заниматься более важными делами, чем чтение комедий.

— Долг перед кем? — с жаром спросил он, но вдруг у них за спиной раздался крик и глухой стук от падения.

Геро оглянулась и увидела, что Феба лежит на полу.

— О господи!

И кинулась к ней вместе с Редингом.

Лицо у Фебы было белое как мел, и леди Маргарет, стоявшая рядом, выглядела не лучше.

— Что случилось? — крикнул Рединг.

— Я не знаю, — сказала леди Маргарет. — Она, должно быть, поскользнулась на ступеньках.

— Я их не увидела, — прошептала побелевшими губами Феба. — Я шла к той полке, а тут вдруг оказались ступеньки.

— Вы можете встать? — Рединг склонился над ней.

— Да… наверное, могу.

— Рединг, что у нее со лбом? — в ужасе произнесла Геро — у сестры сбоку по лицу стекала кровь.

— Она, видно, стукнулась головой. — Рединг осторожно коснулся волос Фебы.

Феба хотела поднять правую руку, и лицо у нее позеленело.

— Ой!

— Что с ней? — испугалась Геро.

— Похоже, она сломала руку, — сказал Рединг. — Нет, не трогайте ее. Позвольте мне. — Одним движением он подхватил Фебу на руки. — Я отнесу ее в карету, а как только приедем домой, отправим за доктором.

Геро хотела что-то сказать, но Рединг уже нес Фебу к двери, так что им с леди Маргарет ничего не оставалось, как поспешить следом.

Путь домой оказался тяжелым. Карета подпрыгивала на неровной дороге, что причиняло Фебе боль. Рединг сидел с ней рядом, стараясь уберечь ее от тряски. Лицо у него побелело, вокруг рта обозначились складки. Как только они вошли в дом, появилась кузина Батильда и тут же дала распоряжения горничным и лакеям.

Фебу понесли наверх, и Геро тоже направилась к лестнице, когда ей на руку легла рука Рединга.