Повороты судьбы - Кристина Французова Страница 41

—Жанна пока хватит, через полчаса мама даст тебе ещё.— Я, наконец, разглядела хозяйку незнакомого голоса. Женщина оказалась врачом, судя по белому халату и стетоскопу, перекинутому через шею. Удерживая мой лоб, мне в глаза бесцеремонно посветили фонариком, на что я задёргалась из стороны в сторону. Голова продолжала болеть, и этот режущий яркий свет причинял существенный дискомфорт.

—Голова болит?— сочувственно произнесла докторша-мучительница. Неужели дошло, наконец?

—Очень сильно,— я решила внести ясность, чтобы избавить себя от последующих врачебных экзекуций, которые мне в моём вялом состоянии вряд ли придутся по душе. Голос мой оказался чересчур сиплым, а горло драло от каждого глотания слюны, будто в нём недавно подралась парочка бешеных котов, знатно располосовав когтями.

—Потерпи, скоро пройдёт. Пара дней и забегаешь как молодая козочка,— врач панибратски похлопала меня по плечу, а я зашлась в судорожном кашле, выпучив глаза. Даже стороннее невинное похлопывание, ощущалось с десятикратным увеличением силы тяжести. Докторша даже не обратила внимания на мои хрипы, обратившись к матери:— Я зайду через пару часов, а сейчас пришлю медсестру, пусть возьмёт анализы.— Моя мать в ответ лишь энергично закивала головой.

Я прикрыла глаза, восстанавливая дыхание, и попыталась прочувствовать и расслабить каждую клеточку своего тела от макушки до самых кончиков пальцев на ногах. Неприятно чувствовать себя полуразвалившейся престарелой клячей. Раздражает.

—Как ты себя чувствуешь дочка?— ощутила на своём лбу прохладную мамину ладонь.

—Так себе, будто трактор пару раз проехал по мне, потом вернулся и повторил экзекуцию,— прохрипела в ответ,— как давно я здесь, и, кстати, где это здесь?

—Ты два дня провела без сознания, только бредила. Дома тебе стало совсем худо, и я вызвала скорую. Врачи настояли на госпитализации и привезли нас в городскую больницу. Тебе сделали несколько процедур по-женски. Устраняли последствия осложнения после аборта. Затем была целая вереница из всевозможных капельниц. Зато сейчас ты как новенькая,— мама всё подробно объяснила. Но что-то в её словах царапнуло меня. Но я не поняла, что именно.

Внимательнее всмотрелась в её лицо. Мама выглядела уставшей и не скрывала этого. Лицо совершенно без косметики, под глазами тёмные круги, волосы без укладки, одета в спортивный трикотажный костюм тёмно-серого цвета. Почти брат-близнец моей спортивки в чёрном исполнении. Да и весь её внешний вид сигнализировал о крайней степени усталости, даже привычный волевой не терпящий возражений взгляд исчез. Мама крайне редко позволяет себе так выглядеть. На моей памяти…, пожалуй, ни одного похожего случая я не припомню. Она носит спортивную одежду или джинсы, но в сочетании с немытыми волосами и отсутствием макияжа — такое впервые. Неужели моё состояние так сильно повлияло на неё? Как знать…. Сейчас я уже ни в чём не уверена.

Она начала несильно разминать мои онемевшие руки, помассировала каждый пальчик, неспешно прорабатывая каждую косточку и мышцу вплоть до самого плечевого сустава. Осторожно повернула меня на бок и проделала то же самое с другой рукой. Затем занялась ногами, начиная со ступни, и заканчивая ягодицами, я в это время лежала на животе и тихо млела от удовольствия. Такой нехитрый массаж, не причинил мне значимой боли, но после него я смогла самостоятельно шевелить всем своим телом. Даже боль в голове и шее отступила.

—Спасибо, мне лучше,— улыбнулась ей с благодарностью.

—Попей ещё,— мама протянула мне знакомый пластиковый стаканчик с ярко-розовой трубочкой, предварительно наполнив его холодной водой из кулера, установленного в палате. Хм, неплохие нынче условия в больницах, подумала про себя. Оглядела палату — на противоположной от меня стороне стояла белая металлическая кровать, застеленная синим одеялом, нынче пустующая, в ожидании очередного болезного. У изножья моей кровати была вторая дверь, ведущая, судя по всему, в туалетную комнату. Наверно мама устроила меня в платное отделение, сделала вывод. Вряд ли в наших больницах можно часто встретить платы на двух человек, да ещё с собственным санузлом.

С маминой помощью посетила приглянувшийся мне туалет. При передвижении голова кружилась знатно и к горлу подступала омерзительная тошнота. Из-за этого приходилось дышать, широко открывая рот и жадными глотками, как рыба на берегу.

Следующие два дня слились в череду нескончаемых уколов, капельниц, поедания полужидкой противной бурды, гордо именуемой полезной диетической едой. И сном в перерывах между этим. Как ни странно, плакать я перестала совсем. Даже слезинки не проронила. И заметила я это не сразу. Мысль только промелькнула тенью и тут же исчезла. Я пожала плечами, решив, что видимо слёзный запас наконец-то иссяк, чему я, безусловно, очень рада. Так как рыдать в таких количествах, это сомнительное времяпрепровождение, да и обезвоживание от такого слёзо-водопада недолго получить.

На третьи сутки знакомая мне уже врач, хотя (к своему стыду) я так и не запомнила её имя, разрешила мне выписаться, надавав целый ворох рецептов на таблетки и уколы. Но я уже привычно (в этом случае даже не устыдилась, да и совесть моя принципиально молчала) повесила всё на маму и даже не вникала ни в названия лекарств, ни в график их приёма.

Одев меня, так как иногда голова сильно кружилась, мама также собрала все мои нехитрые пожитки и как маленькую за ручку вывела на улицу. Сегодня небо было низким и хмурым и предвещало дождь. Но я всё равно радовалась оказаться вне стен больницы и вдохнуть полными лёгкими свежий городской воздух. Не такой свежий, как хотелось бы, но главное со вкусом свободы. Пахнущий особенно приятно после унылых больничных стен, пропитавшихся запахами лекарств, хлора и больных людей с такими же унылыми лицами, как и стены больницы.

На такси мы быстро добрались до дома, я даже не сильно устала за время поездки. А вот подъём пешком по лестнице на этаж дался мне не просто. От слабости коленки дрожали, заставляя подкашиваться ноги, по вискам и спине струился холодный липкий пот. Одной рукой мне пришлось вцепиться в лестничные перила, а другой рукой — в мамину кисть. Так совместными усилиями мы впихнули мою тушу в квартиру, и я с размаху плюхнулась на банкетку, стоявшую в коридоре. Дышала я как загнанная лошадь с хрипами, которым позавидовал бы практикующий пульмонолог. А ноги и руки сотрясала мелкая дрожь. Хм, как-то не так представляла я своё эпохальное возвращение домой.

—Ма-ам, а почему у меня такая слабость? Это нормально?— задалась вопросом, который следовало задать лечащему врачу ещё пару дней назад.

—Ты четыре дня не ела после прерывания беременности, плюс нервный срыв. Это физическое и эмоциональное истощение так влияет на тебя. Нужен постельный режим, хорошее питание минимум четыре раза в день, а лучше пять раз и полноценный сон. Всё войдёт в норму,— просветила меня мама.

«Похоже, вернуться в прежнюю форму мне придётся не скоро», я приуныла.

—Я оформила больничный и переслала по электронной почте старосте твоей группы в институте, адрес нашла у тебя в телефоне, извини за это. Так что не переживай, неделя, а то и две у тебя в запасе есть, чтобы, не торопясь прийти в себя и набраться сил,— мама уже порхала по квартире, раскладывая по местам наши вещи, в то время как я продолжала сидеть в прихожей и приводила в норму своё дыхание. По поводу телефона даже и не думала обижаться на неё, я ведь была в отключке, так что мама всё правильно сделала.