Наш секрет - Ребекка Дан Страница 40

– Ну… там очень жарко. Ты светленькая, легко там сгоришь. Тебе понадобится крем для загара.

Дарси решила, что это забавно.

– Я думала, ты расскажешь про вино и архитектуру, язык и историю! Теперь я вижу, почему ты стал учителем математики.

Я улыбнулся. Она была права. Я ощутил глубокое облегчение, потому что понял, что она не считает, будто я пытаюсь ее очаровать. Вероятно, итальянский кусочек моей ДНК, доставшийся от отца, куда-то исчез.

Она толкнула меня, как мне показалось, локтем, хотя под пледом было непонятно, какая именно это часть тела.

– Так почему ты стал учителем математики? – спросила она. – Почему не английского языка? Почему не выбрал другую профессию?

Я хотел сказать, что надеялся нести в мир что-то хорошее, но этот вопрос задала моя пятнадцатилетняя подружка, которая сидела, прижавшись к моей груди.

– Ну, – начал я, решив дать менее лицемерный ответ. – Вероятно, я вообразил, что преуспею в этом.

– Ты преуспел.

Я посмотрел на Дарси и улыбнулся.

– Хм… Судя по твоим оценкам, скорее наоборот.

Она улыбнулась в ответ.

– Когда я стану шеф-поваром, мне не понадобится математика, ведь так? Мне нужно только уметь готовить.

– Тебе понадобится математика, если ты откроешь собственный ресторан. Кто будет вести бухгалтерию?

– Тогда я позвоню тебе, – ответила она, улыбаясь.

Мы помолчали минуту, просто прислушиваясь к собственному дыханию. Я попытался сосредоточиться на снеге, кружившем за окном, чтобы отвлечься от мыслей о Дарси, которая крепче прижалась ко мне. Трубопровод с горячей водой, идущий под полом, начал медленно нагревать мне джинсы. Я уже хотел спросить, согрелась ли Дарси, когда она повернула ко мне голову и спросила:

– А как ваши родители, мистер Л.?

– Мои родители? – повторил я.

Она кивнула.

– Вы ладите?

Я заколебался, но мне не было нужды что-то придумывать.

– Да, вполне, – ответил я, ощущая из-за этого вину. – То есть они такие, какие есть, но мы очень близки.

– Я была бы рада с ними познакомиться, – заметила она, но это была скорее не просьба, а мысли вслух человека, который хотел бы однажды познакомиться с настоящей семьей, не состоящей полностью из психов.

– Я уверен, что ты бы им понравилась, – поспешно ответил я, потому что если бы я появился у них на пороге с девушкой вроде Дарси, то предугадать их реакцию было бы невозможно.

– У тебя есть братья или сестры? – спросила она.

– Есть один брат. Ричард.

– Какой он?

Эх, Ричард…

«Какие могут быть желания у лежебоки?»

Ричард сам признавался, что для того, чтобы быть счастливым, ему нужно немного: диван, телевизор, полное собрание фильмов о Джеймсе Бонде и небольшой круг единомышленников, с которыми он будет общаться. Он уже получил почти все, что надо, поэтому теоретически мой брат был полностью доволен.

Возможно, я относился с определенным снисхождением к тому, как Ричард решил прожить жизнь, пока он не указал мне на то, что сам я не делаю ничего такого уж особенного в жизни. В некотором смысле неудачником был я, потому что хотел стать лучше, в то время как Ричард смирился с собственной посредственностью. Это его слова, не мои.

– Вообще-то, – сказал я с улыбкой, – Ричард молодец. Он бы тебе понравился.

– Он моложе или старше тебя? – спросила Дарси.

– На два года младше.

– Повезло тебе. У Нелл тоже есть младшие сестры. Мне не нравится, что мы с Элис близнецы.

– Я думал, что иметь сестру-близнеца – это круто, – заметил я, хотя в случае с Элис в этом правиле можно сделать исключение. – Устанавливается определенная связь, не понятная другим людям.

– Это не про нас, – хмуро ответила Дарси. – Мама считает, что мы поссорились еще до рождения. Элис никогда не ладила с отцом, всегда говорила, что я его любимица. – Она покачала головой и посмотрела на меня. – Как такое может быть? Мы же близнецы.

Что-то в ее словах заставило меня подумать, что отец был для нее примером. А еще у нее была мать-алкоголичка и немного неадекватная сестра, которая с ним не ладила. Я начал замечать определенную закономерность.

– Какой он был? – осторожно спросил я.

– О, он был лучшим, – просто ответила она. – Смешной такой. Мы постоянно ржали над всякими глупостями. Он был такой веселый, не то что мама.

Она говорила, уткнувшись лицом в плед. Я видел только нос и серые глаза, словно она пряталась от кого-то или чего-то. Но этим кем-то не мог быть я, потому что она высунула из-под пледа руку и положила на мою ладонь, пытаясь затащить ее обратно под плед.

Я повернул голову и посмотрел на нее. Ее пальцы были просто ледяными. Она снова начала дрожать от холода.

– Ты опять замерзаешь, Дарси, – нахмурился я.

– Согреешь меня?

Ее слова поразили меня где-то между животом и пахом. Несколько секунд мы неподвижно сидели и молчали, тяжело дыша.

Она сделала первый шаг, поцеловав меня. Ее губы были влажными и мягкими, а еще теплыми по сравнению с ладонями. Я обнял ее обеими руками и прижал к себе, крепко зажмурившись, словно катился на самокате с крутой горки. Я почувствовал, как она сбросила плед, обняла меня за плечи и засунула язык мне в рот. Я впустил ее, тяжело дыша носом, словно животное. Мне понадобилось около двадцати секунд, чтобы взять себя в руки и отстраниться. Это было непросто.

Я так спешил сказать то, что должно было быть сказано, что даже не дождался, пока ее язык покинет мой рот.

– Дарси… если мы… если это будет продолжаться и дальше, мы не сможем повернуть назад. Ты понимаешь это, правда?

Говоря это, я почувствовал острое желание хлебнуть бренди (той токсичной гадости, что нашел под лестницей). Но я не хотел казаться парнем, который тянется к бутылке, когда начинает чесаться между ног.

Насколько я понимал, такое делают лишь два типа ребят: Неопытные и Те, Что Без Этого Не Могут. Ни одна из этих категорий мне не нравилась, поэтому я решил не трогать бутылку.

– Я не захочу повернуть назад, – пробормотала она, целуя меня в шею и давая мне возможность выговориться. – Никогда. А ты?

Я сглотнул и попытался сосредоточиться. Мой член так затвердел, что мне захотелось его коснуться.

– Я очень стараюсь, Дарси… не думать о тебе так.

– Но ты же думаешь? – спросила она, тяжело дыша мне в шею. – Думаешь так обо мне?

Признать это было сложнее, чем я думал.

– Иногда, – в конце концов согласился я, закрыв глаза и ощущая собственную вину. – Но я не хочу.