Только он - Эльвира Смелик Страница 40

Ну что, возвращаемся в детство, в юность? Видимо, так и не дано стать ей окончательно взрослой, любые проблема решать исключительно собственными силами и не зависеть ни от кого.

Алёна уже полдня бросала на мобильник красноречивые взгляды, старательно оттягивала время, хотя почти на сто процентов верила, что в конце концов всё равно не выдержит и позвонит. И, пожалуйста, пусть на неё не обижается славная красотка Марина – она честно пыталась, но только в очередной раз убедилась: никак ей не обойтись своими душевными силами.

Не хватало, жутко не хватало ей Шарицкого. С его ироничным взглядом, с ничем не перебиваемой рациональностью и реалистичностью и прекрасно сочетающейся с ними уверенностью в том, что справиться можно с чем угодно, даже сомневаться не стоит – в любом случае рано или поздно всё будет хорошо. Даже подколок его не хватало, так удачно лопающих пузыри чрезмерно раздутой значимости. Особенно теперь.

Не то, чтобы Алёна совершенно растерялась, запуталась в чувствах и ощущениях. Просто их опять оказалось слишком много, чтобы удержать в себе, чтобы ни с кем не поделиться.

Ну не с котом же соседским ей об этом разговаривать? И не с собственным отражением. А посвящать в долгую, растянутую на года историю ещё кого-то тоже не хотелось. Это ж столько всего надо рассказать.

Короче, как ни крути, никто не сможет её понять лучше Шарицкого. Крест у него такой, и он сам добровольно его принял первого сентября первого школьного года, скрепив сделку подаренной Алёне барбариской.

Ещё и в преподавательской она сейчас находилась одна – даже реальность подавала знак, вопрошала: «Чего сидим? Кого ждём? Пора-пора!» И Алёна всё-таки решилась, подхватила со стола мобильник, нашла нужный номер, ткнула пальцем в значок вызова, дождалась ответа, выдохнула:

– Андрюш, здравствуй.

– А-а, привет, – откликнулся Шарицкий, и что-то не понравилось Алёне в его голосе, точнее, в интонациях. Хотя и произнесено было только полтора слова, слишком мало, чтобы уверенно разобраться. И она уточнила: – Ты сейчас разговаривать можешь?

– Сейчас? – зачем-то переспросил он, но тут же заверил, не дожидаясь ответа: – Разговаривать могу. Да.

– А увидеться? Не прямо вот в данный момент, а когда будет удобно.

Шарицкий отозвался не сразу, думал несколько мгновений, потом поинтересовался:

– Ты хочешь сегодня?

Определённо, что-то не то. Теперь Алёна сомневалась гораздо меньше. Голос – почти лишённый эмоций, тусклый. Для Андрюхи непривычно и странно. Никогда раньше он с Алёной так не разговаривал.

– В принципе да. Хотела бы сегодня, – продолжила она, но уже не слишком решительно, выбирая между двумя противоположными стремлениями: закончить разговор, потому что, похоже, Шарицкому сейчас не до чужих проблем, явно своих хватает, или непременно встретиться и выяснить, что же там у него происходит.

– Что-то срочное? – уточнил тот снова.

– Ну-у, не особо. Просто поболтать, – пояснила Алёна и сразу добавила: – Но, если я не вовремя, скажи прямо. Я не обижусь. Даже если вообще не сможешь, тоже не обижусь.

– Да всё нормально, – бодро заверил Шарицкий, теперь уже вполне привычно, и вроде даже улыбнулся. – Никаких проблем. Надо, так увидимся. Я освобожусь через пару часиков и подъеду куда-нибудь к той остановке. Пойдёт?

– Пойдёт. Но, если… – Алёна ещё раз собралась повторить, что он может отказаться и она не обидится, по-честному, а Шарицкий и без слов понял, уверенно перебил:

– Всё! Договорились уже. Я планов не меняю. Через два часа у остановки. Пока.

На условленном месте он появился даже раньше Алёны. Она не по машине определила, просто, подходя, увидела, как дверь одной из тех, что были припаркованы на краю дороги, распахнулась, как Андрюха выбрался наружу, перешёл на тротуар, застыл, поджидая.

По лицу толком ничего не определить, вроде бы не расстроенный, не подавленный, улыбнулся навстречу – всё как обычно. Но, приблизившись к нему, Алёна произнесла в который уже раз:

– Если тебе действительно неудобно или некогда…

А Шарицкий в который раз перебил:

– Алён, ну вот опять ты.

– Но вполне же возможно, – упрямо продолжила она, – что у тебя нет времени. На меня и на мою пустую болтовню.

– Я тебе хоть когда-нибудь такое говорил?

– Так это ж когда-нибудь, – заметила Алёна. – Раньше. Теперь-то по-другому.

Шарицкий проворчал с лёгким осуждением:

– Ну всё. Хватит. Лучше скажи, куда ты пойти хочешь?

– Да без разницы, – Алёна неопределённо повела рукой. – Где посидеть можно.

– И перекусить, – добавил Андрюха.

– Обязательно.

– Поехали тогда, как обычно.

– Ага.

И они поехали, в то самое кафе, в котором сидели чаще всего, устроились за столиком, спрятавшимся за ажурной деревянной решёткой в уголке у окна. Но дело даже не в выборе места поукромней, и без того что-то явно было не так, точнее – не совсем как всегда.

Обычно они болтали почти без умолку, а сейчас больше молчали. Уже и заказ принесли, а Алёна так и не решилась объяснить, зачем вызвала Андрюху, и он не выспрашивал, посматривал иногда рассеянным задумчивым взглядом, но больше пялился в окно или в тарелку. Хотя и Алёна вела себя так же. А ещё не знала, с чего начать. Обычно само собой получалось, без подготовки, а тут будто что-то мешало. Наверное, не оставлявшее ощущение несвоевременности и неуместности.

В конце концов Шарицкий сам поинтересовался:

– Так ты о чём поговорить хотела? Уже не актуально?

– Да нет, актуально.