Надежды леди Коннот - София Джеймс Страница 40

– Кто рассказал тебе о том, что случилось?

Он отвел глаза, но она успела заметить в них боль.

– Никто. Просто мама и папа не вернулись ни в тот вечер, ни на следующий. Наконец приехал друг моего отца; от него-то мы все и узнали.

– Мы?

– Слуги и я. На следующий день наш семейный адвокат отвез меня в школу.

– И все?! – На нее нахлынула ярость; она слышала гнев в собственном голосе. – Отправить маленького ребенка, у которого большое горе, в школу, как… посылку, и ждать, что он будет в порядке? Какие отсталые, бездушные представления! Когда у меня будет ребенок, надеюсь, что… – Она замолчала, сообразив, что говорит, и дрожащими пальцами принялась листать дневник.

– Его вела моя сестра, но она умерла вскоре после родителей. Там выгравированы ее инициалы. Видишь? Теперь они совпадают с твоими. Я подумал, что тебе понравится.

С. С.-К. Сара. Сара Сент-Картмейл. Фрэнсис и Сара Сент-Картмейл…

Все больше и больше кусочков мозаики, составлявших жизнь лорда Дугласа, начинали складываться в цельную картину. Один кусочек объяснял другой, но над всем нависала мрачная давняя трагедия.

Что сегодня сказала Аметиста Уайлд? «Фрэнсис много лет был один, и я всегда надеялась, что брак станет для него спасением».

Он стольких потерял – и продолжает терять близких. Ничего удивительного, что он так заботится об Анне. Он взял ее под свое крыло и тогда, на улице, бросился на ее защиту. Даже доброта к бездомному шелудивому псу получила свое объяснение. Наверное, в детстве он тоже чувствовал себя таким же… неприкаянным. Нелюбимым… Отчего умерла его сестра? Спрашивать ей не хотелось.

– Если я снова начну писать рассказы, можно будет читать их тебе?

Он поднял голову и улыбнулся:

– А тебе бы хотелось?

– Только если ты не будешь надо мной смеяться и не посоветуешь прекратить.

– В свое время Сет Гринвуд сочинял рассказы о золоте и золотой лихорадке. Один он даже напечатал в газете в Хаттонс-Лэндинг, за что получил почетный диплом; он вставил его в рамку из старого отполированного дерева. Я прислал эту награду его матери.

– Каким он был – кузен Адама Стивенейджа?

– Очень жизнерадостным и энергичным. Мы с ним познакомились в Нью-Йорке, когда я только приехал в Америку. Он занимался сталью, но всегда мечтал найти золото. Поэтому, вооружившись остатками моих денег и подсказкой, полученной от одного умирающего священника, мы отправились на юг. Наняли фургон, чтобы его жене и детям было легче, и спустились по Фол-Лайн-Роуд между Фредериксбергом и Огастой. Через три недели мы приехали в Джорджию и собирались мыть золото на берегах Флинт-Ривер… той самой реки, в которой он погиб.

Сефора слушала как завороженная. Перед ней открывался совершенно другой мир; она вспомнила, как отец Ричарда мечтал увидеть дальние страны и другие океаны.

– Несколько недель назад один знакомый перед смертью сказал мне, что важнее всего в жизни – найти свое увлечение, дело, которому отдаешься со страстью… Похоже, Сету это удалось.

Фрэнсис кивнул и встал; пугающий шрам у него на щеке стал виден отчетливее в свете лампы над головой. Но глаза его были добрыми.

– Мы нашли золото. На вырученные средства я приобрел мануфактуры и выкупил заложенные родовые поместья. Но я бы отдал все за то, чтобы вернуть Сета и его семью.

Сефора порывисто встала и положила руку ему на плечо. Оно было теплым.

– Послезавтра я хочу уехать из Лондона в Колмид-Хаус, – сказал он. – Пора везти вас домой.

На следующий день Сефора получила письмо из дома; мать просила ее приехать во второй половине дня. Но когда она вошла в синий салон в родительском доме, сердце у нее упало.

Там сидел Ричард Аллерли и разговаривал с Элизабет. Увидев Сефору, он улыбнулся и встал. Мать тоже встала и быстро заговорила:

– Моя дорогая, я подумала, что настало время, так сказать, выложить все карты на стол. Вам нужно поговорить и выяснить отношения.

– Выяснить отношения?! – Сефора не совсем понимала, что имеет в виду мать, но Ричард поспешил вмешаться:

– Я понимаю, что проявил беспечность, допустив разрыв… Кроме того, я слышал немало неприятных вещей о твоем новоиспеченном муже. Откровенно говоря, я больше не могу молчать. Твоя матушка так же беспокоится за тебя, как и я.

Видя, что Сефора не отвечает, Ричард продолжал:

– Возможно, Дуглас и проявил героизм во время испанской кампании, но затем он уехал в Америку и наделал там дел… Мало того, что его судили за убийство. Ходят слухи, что он хладнокровно застрелил еще одного человека из засады. Он опасный негодяй; мне трудно представить, что он способен с тобой сделать, если у него возникнет такое желание.

– Интересно, от кого у тебя столь подробные сведения? – Сефора старалась не выдавать гнева, но пришла в такую ярость, что сама себе удивлялась, как ей еще удается говорить спокойно.

– О его, так сказать, подвигах известно всему Лондону. Тебя все жалеют! Все понимают, что тебя обманули. Ты и представления не имела, за какое чудовище вышла замуж.

– Понятно. Где папа?

– Уехал навестить сестру; он не вернется до послезавтра, – испуганно ответила мать.

– А Мария?

– Гуляет в Ботаническом саду Кью с мистером Стивенейджем и тетей Сьюзен, – неуверенно ответила Элизабет.

– Мама, мне очень жаль, что их сейчас нет. Я бы хотела, чтобы все они услышали то, что я собираюсь вам сказать.

Пока она собиралась с мыслями и старалась успокоиться, Ричард подошел к ней и взял ее за руку:

– Полно, мой ангел. Думаю, тебе лучше сесть, потому что вид у тебя взволнованный. Ты бледна, расстроена; понимаю, что ты пережила сильное потрясение, но…

Стоило ему заговорить, и ею снова овладело то чувство, какое она испытывала рядом с ним много лет. Ричард пробуждал в ней слабость, тревогу и страх – чувства настолько знакомые, что ее замутило. Останься она прежней, она, скорее всего, послушно села бы в кресло и позволила ему хлопотать вокруг себя, так как снова погрузилась бы в облако неуверенности. Но она изменилась, и новая Сефора совсем не склонна была снисходительно относиться к тому, кто подрывал ее уверенность в себе.

– Пожалуйста, не прикасайся ко мне. – Дождавшись, когда бывший жених сделает шаг назад, она продолжала: – Ричард, я не стану отвечать на клевету о графе Дугласе. Достаточно будет сказать, что мне известны все сопутствующие обстоятельства. Муж подробно рассказал мне о своей жизни… Кроме того, позволь признаться, что в течение многих лет я была несчастной и запуганной – из-за тебя, из-за меня, из-за нас с тобой. Ты, Ричард, принижал меня, в то время как Фрэнсис Сент-Картмейл меня возвышает. С ним я имею право высказывать свои мысли и участвовать в беседе. Я могу спорить с ним, не соглашаться с его мнением, однако он не делает мне выговоров и не критикует меня. Ты считал меня холодной, а с ним я почувствовала вкус и страсть к жизни. И я благодарна тебе, да-да! Без твоей откровенности у меня, возможно, не открылись бы глаза. Я вдруг поняла, насколько была обделена. Ричард, ничто из сказанного тобой больше не соблазнит меня стать той девушкой, какой я была с тобой. Той девушки больше нет. Она повзрослела и стала сильной. И знаешь, ее сила и уверенность нравятся мне гораздо больше.