Коварство и честь - Эмма Орчи Страница 39

Когда Маргарита Блейкни пришла наконец в себя, солнце уже клонилось к закату. Она была в экипаже. Чужом экипаже. Одна. Рот заткнут, запястья и щиколотки связаны, так что она не могла ни двигаться, ни говорить. Беспомощное бревно, увозимое… куда? И кем?

Бертрана рядом не было. В переднее окно экипажа она разглядела неясные силуэты двух мужчин, сидевших на козлах. Еще один скакал рядом. Четверка лошадей была запряжена в легкий экипаж, летевший в юго-западном направлении. Сумерки быстро сгущались.

Маргарита видела слишком много жестокостей и варварства, слишком много ненависти, горевшей между обеими вражескими странами, слишком много горечи и злобы, питаемой некоторыми людьми к ее мужу и, следовательно, к ней, чтобы сразу понять, откуда ей нанесен удар. Что-то в очертаниях спины человека, сидевшего перед ней, что-то в покрое пальто было слишком знакомым, чтобы оставить хотя бы тень сомнения. Это не обычный разбойник, не дерзкое похищение с целью получить выкуп! Это дело рук врагов ее мужа, которые снова пытаются добраться до него, на этот раз через жену.

И орудием был Бертран Монкриф. Откуда эта ненависть, побудившая его поднять руку на того человека, которому он обязан жизнью?! Но Маргарита еще окончательно не пришла в себя и не могла связно мыслить. Он исчез и, возможно, навеки унес тайну своего предательства.

Связанная и беспомощная, Маргарита думала об одном: каким образом злодеи, взявшие ее заложницей, могут использовать ее как ставку в игре на жизнь и честь Алого Первоцвета? Однажды в Булони они уже захватили ее, но он вышел из борьбы без потерь и с победой.

Маргарита вынудила себя думать о том времени, когда его враги наполнили до краев чашу унижения и кошмара, которая была предназначена для него и поднесена ее руками, о его ловкости, хитрости, сообразительности, которые помогли ему опрокинуть эту чашу до того, как она коснулась его губ. Ее злоключения тогда в Булони были не менее ужасны, не менее безнадежны. В то время она тоже была узницей, во власти людей, чьи мысли, чувства и желания были посвящены одному — уничтожению Алого Первоцвета. И несчастная обездвиженная женщина обретала мрачное удовольствие, припоминая множество моментов, когда смелый и благородный рыцарь сумел полностью перехитрить своих врагов и выйти победителем.

Высадка произошла где-то на побережье, вблизи Берчингтона. Когда поздно ночью экипаж остановился и ветерок, пахнувший солью, обжег горящие щеки и пересохшие губы Маргариты, она изо всех сил пыталась определить, где находится.

Ее вытащили из экипажа и немедленно набросили на лицо шаль, так что она почти ничего не видела. Теперь ее вели исключительно инстинкты. Даже лежа в экипаже, она смогла примерно определить направление. Вся эта часть страны была хорошо ей знакома. Маргарита так часто ездила с сэром Перси либо в Дувр, либо в какие-то уединенные местечки на побережье, где он садился на корабль, идущий неизвестно куда, что даже ослепленная слезами и будучи в полубессознательном состоянии, она сумела запомнить различные повороты и проселочные дороги, по которым несся экипаж.

Берчингтон был одним из любимых мест контрабандного братства, с бесчисленными бухтами и пещерами, вымытыми морем в меловых скалах, словно в подарок отбросам общества. Похоже, негодяи, державшие ее в своей власти, не случайно привезли ее сюда. В какой-то момент она полностью уверилась в том, что увидела краем глаза квадратную башню старой минстерской церкви, проплывшую мимо окна экипажа, и что после этого лошади взлетели на холм между Минстером и Аколлом.

Наконец экипаж остановился в уединенном месте. День, начавшийся солнечным сиянием и теплом, закончился дождливым пасмурным вечером. Мелкая морось скоро насквозь промочила одежду Маргариты и шаль у нее на голове, сделав жизнь окончательно невыносимой. Тем не менее она могла узнать каждую веху пути, по которому ее несли.