Ты не сбежишь - Маша Малиновская Страница 39

– Лер, – тянет она, заливаясь румянцем. – Всё было так офигенно!

Мы, наверное, класса в восьмого мечтали, как однажды расскажем друг другу у кого как этот момент произошёл. Честно и в подробностях, как настоящие подруги, только взрослые. Но сейчас я почему-то смущаюсь, а вот Машка, кажется, решила следовать нашей древней договорённости.

– Он был такой нежный и классный. Всю меня зацеловал. Даже… кхм… там, – Машка всё же густо краснеет и опускает глаза. А у меня в голове вспыхивают свои воспоминания, заставляя сжать зубы и тряхнуть головой. – Не спешил никуда. Больно было, конечно, но…

– Сильно? – перебиваю её. Всё же любопытство пересиливает смущение.

– Ну не так чтобы вообще, – Карташова немного морщится и кусает губы. – Но я даже попросила перестать. Но Котик сказал, что если прерваться, то в следующий раз, когда я решусь, будет ещё хуже. И знаешь, Лер, я ему поверила, он же опытный. И не пожалела. Потом и правда стало нормально, почти не больно и даже немного приятно.

Мы резко замолкаем, потом что в комнату входит мама, всё же решив принести нам чай и относительно полезные, по её мнению, сладости.

– Но это ещё не всё! – продолжает Карташова, когда мама уходит. – Он позвал меня сегодня на свидание.

Она выглядит такой счастливой, что я тоже начинаю невольно улыбаться. Может, этот Котовский совсем не такой, как я подумала сначала, и Маша ему и правда понравилась, и у них закрутятся отношения. Машке бы пошло на пользу, меньше проблем бы на свою пятую точку находила.

– А в воскресенье, сказал, будет обязательно ждать на концерте. Они играют в «Провансе» с восьми до десяти. Лерочка, пойдём? Нам в понедельник всё равно к третьей паре.

Ну нет уж. Лишний раз видеть Влада, а ещё и самой нарываться на встречи не так уж хочется. Да и кто меня туда звал? Я и сегодня утром была крайне счастлива, когда утром его дома не оказалось. На столе стоял стакан ещё не остывшего какао, которое я вылила в раковину, лежала моя сумочка и сложенная мятая после сушилки одежда. Не знаю, где был Влад, и знать особо мне не хотелось. Я быстро переоделась и сбежала.

С Машкой мы сидим ещё пару часов. Вместе заканчиваем подготовку к семинару по детской психологии, гоняем друг друга по лекции по педагогике. А спать я вечером заваливаюсь, когда ещё и девяти нет. Но, на удивление, потому что спать очень хотелось, сон долго не идёт. Зато одолевать начинают мысли. И совершенно не о семинаре в понедельник или о педагогических постулатах древнегреческих мыслителей. Как бы я ни призывала Аристотеля или Евклида с их размышлениями, в голове моей селятся совершенно другие думы.

Маша спросила, почему я сопротивляюсь вниманию Микса, ведь такой как он не может не нравиться. Всё просто – я ему не нужна. Он сам признался, что это игра. Поиграет и бросит, а я потом душу склеивать буду из лоскутов. Не моё это – развлечься и забыть. Да и развлечения у него слишком для меня.

Влад для меня опасен. Во всех смыслах. И больше всего меня испугала вчера та минута, которую он поставил условием. Потому что… потому что мне понравилось. Именно так. Нужно быть честной с собой, хоть это и пугает. Моё тело отзывается на его действия, что ни говори. А действует он умело, пользуясь моей неопытностью. Но человек – существо социальное, и руководствоваться я буду мозгами, а не гормонами.

Но…

Переворачиваюсь на живот и утыкаюсь носом в подушку, насколько дыхания хватает. Понимаю, что плана действий у меня нет. Его просто нет. Я не знаю, что делать и как быть. Как отбиться от Миксаева, как не позволить ему контролировать меня, мои чувства, эмоции, реакции. И… как не начать ждать от него действий.

Выхватив телефон из-под подушки, я захожу в плейлист соцсети. Злюсь на себя, но нахожу последний альбом «Wet rain».

Не надо, Лера, не включай.

Но палец жмёт на треугольник плеера, и в наушниках начинает течь медленная мелодия. Та самая песня, которую я уже не раз слышала, очень популярная и действительно классная. При всех недостатках и сумасшествии Миксаева, поёт он невероятно. Мурашки ползут, когда его речитатив переходит в тихое пение. Голос звучит сильно, мощно, насыщенно. Даже когда он поёт негромко и вроде бы как спокойно. Каждая нота полнозвучна. Кажется, будто душу вытаскивает только одним звучанием, даже если не вдумываться в слова.

Влад выходит на припев, чуть хрипловато тянет гласные, но потом начинает звучать чисто. Играет, забавляется, потому что умеет. Он вытягивает ноту, переходит на шёпот и снова даёт полнозвучно, а у меня вдруг возникает совершенно нерациональное острое желание сжать бёдра. Потрогать там, где трогал он. Но я, разумеется, этого не делаю.

Сдёргиваю наушники и заталкиваю их подальше под подушку. Чёртов Миксаев.

«Мы танцуем с тобой на битом стекле… разольюсь кислотою в тебе…»

Именно. Разъедающей страхом и чем-то ещё, ещё более ядовитым и токсичным.