Сестры из Версаля. Любовницы короля - Салли Кристи Страница 38

Король любит постоянно находиться в окружении небольшой группы придворных; Луиза уверяет меня, что он чувствует себя одиноко, если рядом с ним меньше четырех компаньонов. Все соперничают за то, часто тщетно, чтобы быть одним из избранных. Есть сотни, если не тысячи людей, которые бы отдали свои зубы, настоящие или вставные, чтобы оказаться в этом волшебном списке приглашенных: то ли на охоте, то ли за ужином, то ли вечером за играми. А когда ты оказываешься среди избранных? Какая власть!

Бесконечные мелкие стычки за первенство, просчитанные с точностью военной кампании. А поле битвы – это скамья в часовне, священные скамеечки, стол, за которым сидит королева, прихожая короля. Ну а то, кого и через какие комнаты провожают, кому будет дарована честь снять королю сапоги, – здесь вовсе не мелочи, а вопросы первостепенной важности. Любое свидетельство близости к королю, каким бы скромным оно ни было, считается ценнее десятка бриллиантов.

Откровенно говоря, я сейчас ощущаю себя невероятно богатой. Я одна из избранных, я среди тех, кто задает моду при дворе: Шаролэ и ее сестра Клермон, такая же мегера; герцогиня д’Антен, которую Луиза называет доброй подругой, и графиня д’Эстре, обе безвредные простушки, у которых достоинств – лишь красивое личико и умение поддерживать вежливую, непринужденную беседу.

Ох, и, разумеется, Луиза.

* * *

Лакей встряхивает белую скатерть, и она, словно снег, опускается на огромный игровой стол. На улице земля укрыта настоящим снежным покрывалом: мы переживаем самую суровую зиму на памяти живущих. Как очаровательно шутит Шаролэ, такую же ледяную, как и член мертвеца.

За пределами дворца поговаривают о голоде и даже смертельных случаях, но внутри, в личных покоях короля, тепло и уютно, потрескивает огонь и настолько жарко, что запотевают окна. Лакей ставит на стол огромную доску для игры в каваньоль, ^[11] вокруг расставляет канделябры, покрытые золотыми и зелеными листьями аканта. Вокруг стола собираются гости.

Присутствуют те, кто вхож в королевские покои и относится к привилегированным, а также те, кому король разрешил присоединиться к нам в этот вечер и поиграть в его личных покоях. Многие были возмущены моим сегодняшним присутствием, поскольку меня официально не представили ко двору и в их глазах я – никто. Многие отказываются обращаться ко мне, даже смотреть на меня. Дураки.

Я решаю, что будет лучше, если я понаблюдаю, потому что денег, чтобы играть, у меня нет. К тому же мне не нравятся игры наудачу. Глупые игры вроде каваньоля, где полностью приходится полагаться на везение и умение жульничать, вызывают во мне нестерпимую скуку.

– Совершенно нормально, что ты не желаешь играть, сестра. Можешь сидеть у камина и наслаждаться теплом. – Луиза надела тяжелое кремовое платье, отороченное голубым мехом, как она уверяет, лисьим, но мне кажется, что это белка. Шаролэ ранее только фыркнула, увидев на ней это платье, а мне сказала, что оно ужасно старомодно.

– Нет, Бижу, что ты задумала? Мадемуазель де Нель – наша гостья и должна принимать участие во всех развлечениях, которые мы предлагаем.

Что ж, если сам король настаивает…

Я занимаю место между ним и Луизой, ткнув в сестру закрытым веером, чтобы она подвинулась.

– Но, Полина, у тебя же нет денег, чтобы делать ставки, – произносит Луиза, опускаясь по другую руку короля, подвинув пожилую принцессу де Шале, которая недовольно фыркает, но отодвигается подальше, забирая с собой тарелочку с сырными пирожными.

– Вероятно, вы могли бы поставить свои 7500 ливров? – любезно предлагает сидящая напротив Шаролэ.

– Нет, я поставлю вот это, – отвечаю я, расстегивая жемчужную сережку.

– Ой, нет, Полина, не делай этого! Это же мамины серьги.

– Вот как! Мы заинтригованы, мадемуазель, заинтригованы. – Король восхищенно смотрит на меня. – Вы очень храбрая. Если выиграете, я закажу банкиру еще шестьдесят четыре жемчужины – этого будет достаточно для прекрасного ожерелья. Ничто мне не доставит большего удовольствия, чем подарить вам жемчужное ожерелье.

По взгляду короля я понимаю, что он хочет быть рядом со мной, прикоснуться ко мне. Впервые я ощущаю эту особенную женскую власть над мужчинами, и от этого у меня, что редко бывает, кружится голова.

– Бижу, сегодня вы будете сидеть с мешочком, всем известно, что вы честны и на вас можно положиться, к тому же у вас нет денег, чтобы играть самой. Кроме того, я не люблю то мрачное настроение, которое охватывает вас, когда вы проигрываете.

Луиза делает реверанс, берет бархатный мешочек, мягкий, похожий на зверька, и сияет от неуместной гордости. Она рассказывала мне, что в прошлом месяце проиграла тридцать тысяч ливров, огромную сумму, долг, который король постоянно обещает заплатить за нее, но до сих пор не сподобился это сделать.

Король вновь поворачивается ко мне:

– Что ж, какой номер, мадемуазель, будет сегодня у вас счастливым?

– Ну… – Я вглядываюсь в его лицо в поисках вдохновения. Мы сидим очень близко, сантиметрах в двадцати друг от друга, и я ощущаю, как внутри него разгорается вожделение.

– Пятнадцать, – решаю я и ставлю свою жемчужную сережку на доску.

– Подождите, позвольте мне благословить ее на удачу, поскольку эта жемчужина несет на себе мое число в истории. – Он берет у меня из пальцев сережку, подносит к своим губам, не сводя с меня взгляда. Я едва заметно приоткрываю рот. Пока он меня не целовал, но я вижу, что очень хочет это сделать. И я этого хочу.

– Ах, Ваше Величество, но это была моя ставка. Я тоже хотел таким образом выказать вам свое уважение, – заявляет своим раздражающе высоким голосом Мёз с торца стола. – Тогда позвольте уважить вас выбором числа хряков, которых Ваше Величество убило на этой неделе. – Он ставит свои фишки на число сорок восемь.

– Действительно! – Король вновь обращается ко мне.

Я уже успела заметить, что король холоден и даже сторонится тех, с кем мало знаком, но, как только оказывается в волшебном кругу избранных, он расслабляется, шутит и излучает дружелюбие. Луиза постоянно повторяет, что он скромен, но мне кажется, что в действительности это не так.

– А теперь, мадемуазель, окажите мне честь и выберите число для меня!

Я поднимаю веер, чтобы скрыть нас от остальных и чтобы никто не услышал моих слов и неподобающего обращения к королю. Я понижаю голос, вынуждая его наклониться еще ближе, и шепчу:

– Сир, вам скоро исполнится двадцать девять.

– Верно, – шепчет он в ответ. – А вам, мадемуазель, двадцать шесть?

– Верно.

– Мне кажется, что пятьдесят пять на сегодня будет моим счастливым числом, – отвечает король, в мгновение ока поняв мой намек. – Мне нравится ход ваших мыслей, мадемуазель. Вместе мы составляем идеальное число.