Вторжение любви - Бонни Вэнэк Страница 38

А чего он хотел? Чтобы Джасмин была собой. Хотел, чтобы она сбросила с себя маску английской холодности и превратилась в необузданную страстную женщину, скрывающуюся под этой самой маской. Египтянка Джасмин. Томасу ужасно хотелось лучше узнать девушку, которая еще в детстве привлекала его силой своего духа, экзотической внешностью и врожденной грацией.

Томаса охватил гнев, когда он посмотрел на одежду Джасмин. Благопристойное платье из белого кружева с его строгими линиями и шляпка, закрепленная на эбонитовых волосах, ограждали Джасмин от остального мира. Томас хотел, чтобы она распустила свои локоны, которые заструились бы ее по спине, подобно водам Нила, и надела ярко-зеленое или сапфировое национальное платье, которое подчеркнуло бы красоту ее темных глаз и изящного лица. Он хотел, чтобы Джасмин надела золотые сандалии.

Хотел, чтобы Джасмин говорила по-арабски. Ведь он еще ни разу не слышал от нее ни слова, словно бы она не знала этого языка.

О, как же он мечтал снимать с нее все лишнее, пока на свет не покажется настоящая Джасмин – девушка, которая лишь ненадолго появилась вчера в его объятиях.

Томас заметил, что она замолчала, не обратив никакого внимания на его комплимент, и с безразличным выражением лица откинулась в кресле.

– Ты хотя бы знаешь, насколько красива? – допытывался Томас, упорно говоря по-арабски.

– Вы слишком добры ко мне, сэр, – ответила Джасмин на том же языке. Но потом, осознав свою ошибку, покраснела.

– Ты говоришь довольно бегло, – заметил Томас. – Но никогда не делаешь этого. Почему?

Джасмин ничего не ответила, но Томас перехватил ее взгляд. За стоящим поблизости круглым столом собралась компания. Томас сразу же узнал этих людей. Каждую зиму в Египет приезжали мистер и миссис Персиваль Дарси. Сейчас за столом сидели именно они в компании близких друзей. Томас встречался с ними за чаем два дня назад, так как Персиваль считался его другом. Влияние его жены в обществе не знало границ. Многие буквально заглядывали им в глаза, чтобы снискать одобрение. Одни и те же люди ежегодно сопровождали чету Персиваль Дарси в Каир, подобно спаниелям, послушно семенящим у ног хозяина.

Вот уже два дня в одно и то же время, за одним и тем же столом собиралась эта компания, чтобы попить чаю. Леди неизменно приносили с собой зонтики, чтобы заслонить свои светлокожие лица от обжигающего солнца. Каждый раз им подавали один и тот же слабый чай и одни и те же безвкусные сандвичи с огурцами, с которых по просьбе гостей служащие отеля любезно срезали кожуру. Несмотря на то что они коротали зиму в чужой стране, эти люди привезли свои привычки с собой. Супруги Персиваль Дарси ни за что не отказалась бы от своего привычного распорядка дня.

Томас повернулся к Джасмин, чувствуя, как благопристойность сжимается вокруг его шеи, подобно галстуку. Он вдруг сравнил его с арканом. Черт возьми, он уехал за тысячу миль от Англии вовсе не для того, чтобы пить чай на террасе, словно не покидал дома. Он жаждал приключений и всего того, что мог предложить Египет.

– Почему ты скрываешь свое происхождение? – осторожно спросил Томас. – Ведь это предмет гордости, а не стыда.

Джасмин рассмеялась, и когда в воздухе раздался ее смех, похожий на звон серебряных колокольчиков, что украшают сбрую верблюдов, Томас подался вперед, зачарованный.

– Когда ты говоришь, все кажется здесь привлекательным и достойным восхищения, – сказала девушка. – Но Египет хранит грязные секреты, лорд Томас. Здесь процветают преступность и нищета.

Однако Томас не желал сдаваться. Скучное однообразие повседневной жизни, не отпускавшее его ни на секунду, здесь не имело над ним власти. Томасу хотелось выпустить на свободу истинную сущность Джасмин и еще раз увидеть девушку, которую она прятала в коконе из благопристойного белого муслина и чопорной английской манерности.

– Твое мнение о Египте совсем не совпадает с моим. Египет – гордая, загадочная и удивительная страна. Она так же замысловата, как фигуры сфинксов, и так же глубока, как Нил. Египет не так прост, как может показаться на первый взгляд. Он подобен гробнице, которая, показавшись из-под земли, заставляет всех, кто с ней знакомится, испытывать благоговейный трепет.

– Ты говоришь об этой стране, как о знатной леди. Но факт остается фактом – очень немногие считают ее таковой. Люди роются в ее захоронениях и охают от восхищения при виде ценностей прошлого, но при этом смотрят на ее граждан с презрением и безразличием. Так почему я должна стремиться к тому, чтобы меня считали одной из местных? – Девушка грациозно кивнула головой в сторону англичан, чопорно отпивающих из своих чашек чай. Томас замолчал, задетый за живое словами Джасмин.

– Могу поклясться, что они ни слова не понимают по-арабски, – продолжала девушка. – И до тех пор, пока я не услышу из их уст что-то другое, кроме английской речи, и в те моменты, когда мне не надо будет обращаться к слугам, я буду говорить на английском.

Не обращая внимания на любопытные взгляды, бросаемые в их сторону, Томас взял руку девушки в свою.

– Не стремись быть одной из них, Джас. Чем усерднее ты пытаешься сделать это, тем больше вероятность того, что ты потерпишь фиаско. Так же тщетно песок и солнце пытаются разрушить сфинкса.

– По крайней мере, сфинкс вызывает восхищение и благоговейный трепет, – произнесла Джасмин, вздохнув так, что у Томаса едва не разорвалось сердце.

Внезапно ему показалось, что на свет появилась прежняя Джасмин, в глазах которой плясали озорные искорки.

– И все же мне кажется, что за меня дадут больше верблюдов, чем за миссис Персиваль Дарси, хотя бы потому, что мое лицо ничем не напоминает забродившее тесто. Высший слой общества. Какое подходящее название. Но как им удается оставаться такими бледными при местном климате?

Джасмин рассмеялась от всей души. Головы повернулись в ее сторону, и кое-кто даже улыбнулся. Окружение же четы Персиваль Дарси смотрело на девушку с явным осуждением. Джасмин залилась краской. Но потом Персиваль заметил Томаса. Он помахал молодому человеку рукой и крикнул:

– Здравствуйте, лорд Томас. Не стоит сидеть в одиночестве. Присоединяйтесь к нам.

На Джасмин приглашение не распространялось. Она покраснела еще гуще, но все же вежливо улыбнулась.

– Ступай. Попей с ними чаю, ведь они твои друзья. А я подожду дядю Грэма.

Его друзья. Не ее. И Томас сделал то, чего никогда не делал в присутствии своих соотечественников. Он намеренно повернулся к ним спиной.

Томас проигнорировал этих людей столь явно, что некоторые из них ошеломленно охнули. Не обращая на них более внимания, Томас устремил взгляд на Джасмин, на лице которой отразилось неподдельное удивление, и взял ее руку в свою.

– Так о чем мы говорили? О чае и, кажется, о тесте.

Джасмин посмотрела на друзей Томаса.

– Да, о тесте. Они выглядят, как то, что едят. Может, им стоит всех удивить и сменить еду? Что скажут люди, когда случится подобное несчастье? Мне кажется, Земля перестанет вращаться!