Вторжение любви - Бонни Вэнэк Страница 37

Проснувшись, Джасмин обнаружила, что все ее тело моет от неутоленного желания. Она позавтракала в своих апартаментах и послала дяде записку, в которой извещала его, что не слишком хорошо себя чувствует, но присоединится к нему за чаем.

Джасмин не хотела больше видеть Томаса. По крайней мере до тех пор, пока не почувствует себя уверенно и не приведет в порядок мысли и чувства, растревоженные сном.

Поджидая дядю на террасе, Джасмин попыталась расслабиться. Одетая в английское платье – этакие своеобразные доспехи, – она чопорно сидела в плетеном кресле, делая вид, что непринужденно наблюдает за происходящим. На самом же деле в ее душе поселился липкий страх. Видел ли кто-нибудь Томаса, когда он выходил из ее комнаты?

Да, внешний вид имеет значение. Даже здесь. Джасмин старалась казаться беззаботной, но, несмотря на невысокую зимнюю температуру, по ее спине струился пот. Джасмин взяла, а потом снова положила на поднос, принесенный официантом, серебряную ложку. На улице внизу цветочница напевно расхваливала свой товар, а дрессированная обезьянка выделывала разнообразные трюки, веселя остановившихся поглазеть на нее туристов.

Джасмин окинула взглядом террасу. К ней направлялся усатый мужчина. Одетый в ослепительно белый костюм, он держал в руках трость и, опираясь на нее, слегка приподнял шляпу в приветственном жесте.

– Джасмин? – осведомился он.

Девушка вежливо и в то же время смущенно улыбнулась в ответ.

– Здравствуйте.

Мужчина, очевидно, был не прочь поговорить.

– Вот вы где. Должно быть, ждали целую вечность. Пошли?

Улыбка Джасмин сменилась замешательством.

– Мне сказали, что вы говорите по-английски. Надеюсь, меня не обманули, потому что мой арабский просто ужасен, – произнес он, понизив голос, а потом добавил: – А теперь идемте. Я заплатил всего за один час, так что мы попусту теряем время. Я снял номер. Никто вас не остановит, если сопровождать вас буду я. Я сказал менеджеру, что вы моя племянница.

Краем глаза Джасмин заметила приближающегося Томаса и теперь молила Бога о том, чтобы он не услышал темы разговора.

– Прошу прощения? – переспросила девушка. – Мне кажется, вы обознались…

– Вовсе нет. Я знаю, кто вы такая, – нетерпеливо произнес незнакомец. Он схватил Джасмин за руку, но та попыталась вырваться. – Дьявол, я получу то, за что заплатил. Идемте же. Можно подумать, вы не делали этого раньше…

Зарычав, точно разъяренный лев, Томас схватил незнакомца за руку и оттащил его от Джасмин. Он казался большим, угрожающим, исполненным намерения защитить ее.

– Вы тронули, эту девушку, и я поколочу вас, – отрывисто произнес он. – Как вы посмели?

Джасмин отшатнулась, густо залившись краской. О Господи, он слышал каждое унижающее ее достоинство слово.

– Я с-сейчас объясню, – запинаясь, произнес незнакомец.

– Это мисс Джасмин Тристан. Ее дядя – герцог Колдуэлл, – рявкнул Томас, встав у девушки за спиной и положив руку на ее плечо. – Оба они являются гостями этого отеля. Уверен, его светлости очень не понравится, что вы оскорбили его племянницу.

Незнакомец покраснел еще гуще, чем Джасмин.

– Прошу прощения. Я подумал, что она… что вы – девушка, с которой я должен был встретиться. Ее тоже зовут Джасмин. У вас такая же смуглая кожа, карие глаза и темные волосы. И вы так же, как она, одеты в белую юбку и кружевную белую блузку с камеей… Мне сказали, что та девушка стоит, по меньшей мере, двадцать верблюдов.

Незнакомец еще раз извинился, а потом зашагал прочь с такой поспешностью, словно за ним гнались голодные тигры.

Джасмин покраснела еще гуще. Она поняла, чего хотел этот человек. Гневный взгляд Томаса свидетельствовал о том, что он тоже все понял. Незнакомец принял Джасмин за проститутку.

После того, что случилось прошлой ночью, Джасмин потребовалось немало сил, чтобы выдержать оскорбительные слова незнакомца. Ее жизнеутверждающие надежды рассыпались в прах под бессердечным каблуком грязных предположений. В Англии ее презирали за то, что она была египтянкой. Здесь же мужчины принимали ее за продажную женщину, хотя Джасмин всем сердцем надеялась, что ее будут воспринимать как ровню.

Невыносимое унижение. Собрав остатки поруганной гордости, Джасмин расправила плечи, словно ее строгая осанка могла загладить оскорбление. Однако девушка не осмеливалась поднять глаз на Томаса.

– Скоро придет дядя Грэм. У вас наверняка есть дела, так что я тебя не задерживаю.

Подвинув стул, Томас уселся рядом с Джасмин и принялся разглядывать ее, словно какой-то необычный предмет.

– Что? – раздраженно спросила Джасмин.

– Я понимаю, почему ты так возмущена. За тебя, очень красивую женщину, назначили цену всего в двадцать верблюдов. Мне кажется, ты стоишь гораздо дороже. Двадцать пять, не меньше.

Джасмин с трудом сдерживалась, чтобы не улыбнуться. От ласкового подтрунивания воздушный шар самозащиты, которым она окружила себя, лопнул.

– Нет, двадцать пять верблюдов и один осел, – поправился Томас.

Джасмин посмотрела на него:

– Прикидываешь, сколько за меня можно выручить, Цезарь, на случай, если мы заблудимся в пустыне?

– Прекрасная идея. Если мы застрянем в пустыне, ты окажешься очень кстати. Твой дядя сможет заключить невероятно выгодную сделку, если торговцы-бедуины предложат купить тебя.

Губы девушки изогнулись в обманчиво сладкой улыбке.

– Да? А может, мне стоит уговорить его продать тебя? Я ему скажу, что твоя стоимость ограничится одним ослом. Осла продадут за осла.

В глазах Томаса заплясали веселые искорки.

– Не слишком-то тактично называть меня ослом, Джас. За подобное оскорбление я, пожалуй, снижу твою стоимость до пятнадцати верблюдов.

– Это будет очень невыгодная сделка, Цезарь, – насмешливо произнесла Джасмин. – Я стою больше пятнадцати верблюдов хотя бы уже потому, что приехала из Англии. Всем известно, что английские женщины пользуются гораздо большим спросом, нежели мужчины.

– Ошибаетесь, мисс Тристан, – возразил Томас, удивив Джасмин тем, что вдруг довольно бегло заговорил по-арабски. – Красивая женщина вроде вас, независимо от ее национальности, не просто дороже пятнадцати верблюдов. Она бесценна.

Томас не хотел, чтобы Джасмин была истинной англичанкой с привередливостью и безупречным британским акцентом, которым она овладела в совершенстве. Он хотел, чтобы она была собой. И еще – обнаженной, скрытой от посторонних глаз в его постели. Он бы держал ее при себе, словно редкий драгоценный камень, прятал бы, как ревнивый кладоискатель, отказываясь делиться богатством с кем бы то ни было.

Прошлая ночь была ошибкой из-за грубых слов, брошенных им в порыве безудержной страсти. Томас слишком долго боролся со своим чувством к Джасмин и наконец сдался. Он хотел ее до безумия. Здравый смысл покидал его всякий раз, когда он оказывался рядом с этой девушкой. И здесь, вдали от внимательных глаз друзей и семьи, он, наконец, чувствовал себя свободным. Достаточно свободным, чтобы получить то, что хотел.