Принцесса Конде - Жаклин Санд Страница 38

Служанки недовольно поглядели на шевалье: он задал им лишнюю работу. Но Фабьен не собирался потакать ленивым слугам; они еще успеют отдохнуть, но сперва надо хорошо поработать.

Тем временем Анна-Женевьева вертела в руках конверт, переданный ей одним из слуг, – как выяснилось, послание от мужа. Пока Фабьен еще раз осматривал комнату так тщательно, словно выискивая затаившихся убийц, а слуги заносили ванну, герцогиня села на край кровати, распечатала письмо и углубилась в чтение. Де Ру украдкой поглядывал на нее: девушка нахмурилась и съежилась в кресле, будто ей внезапно стало очень холодно. Глаза ее подозрительно заблестели.

Фабьен повернулся к служанкам:

– Выйдите все и ждите, пока я не позову, – и так как девушки не решились выполнить его приказ, де Ру свирепо рявкнул: – Быстро!

Служанок словно ветром сдуло. Шевалье закрыл за ними дверь, полагая, что герцогине не очень хочется, чтобы слуги видели ее плачущей; после чего подошел и присел на корточки перед Анной-Женевьевой, чтобы снизу вверх посмотреть в ее лицо. Резкая боль пронзила ногу: старая рана давала о себе знать, но Фабьену было все равно.

– Ваше высочество, – как можно мягче сказал де Ру, – могу ли я вам чем-нибудь помочь?

И тут герцогиня, как и следовало ожидать, разрыдалась. Фабьен присел рядом с ней на кровать, и девушка уткнулась ему в плечо, обхватила руками и затряслась в беззвучном плаче. Письмо упало на пол; Фабьен мельком увидел строчки: «Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания, иначе наш брак не имеет смысла» – и подумал, что хорошо бы вызвать герцога де Лонгвиля на дуэль, да вот беда: герцогиня этого не позволит.

Видимо, сказалось накопленное за день напряжение, письмо стало последней каплей. Анна-Женевьева рыдала, Фабьен гладил ее по волосам, пытаясь успокоить. «Вот и сбылась мечта», – мельком подумал он. Он говорил ей какую-то чепуху, которую мужчины обычно говорят плачущим женщинам, считая, что это их развеселит. Чепуха возымела действие: довольно скоро герцогиня перестала всхлипывать и, пряча глаза, попросила у де Ру платок. Фабьен протянул ей свой собственный, с монограммой – две дюжины этих платков недавно прислал ему новый портной. Герцогиня высморкалась и оставила мокрый кусочек батиста у себя. Фабьен украдкой вздохнул.

– Благодарю вас, шевалье, – прерывающимся голосом сказала Анна-Женевьева, – и прошу простить меня за эти невольные слезы…

– Мне не за что вас прощать, мадам, и… – Фабьен не выдержал: – Все-таки он болван!

– Кто? – изумилась герцогиня.

– Ваш муж, разумеется, – буркнул де Ру.

Ему показалось, что он сказал лишнее, и он уставился на свои сапоги. И с удивлением услышал смех герцогини.

– Ну, конечно же, он болван, дорогой мой Фабьен! – воскликнула Анна-Женевьева. – Но, видит Бог, я научусь извлекать из этого пользу!

Фабьен поднял голову и улыбнулся ей – маленькая герцогиня улыбалась в ответ. «Ну, пусть так, – подумал де Ру, – главное, чтобы она была счастлива». Если он сам не может сделать ее счастливой, пусть это сделает кто-то другой. Мешать этому другому Фабьен уж точно не собирался.

– Вы в порядке, ваше высочество, можно звать слуг?

Герцогиня вытерла последние слезы.

– Да, шевалье, позовите. – На мгновение ее пальцы сжали его ладонь. – И отправляйтесь отдыхать. Это приказ.

– Слушаюсь, мадам.

Через некоторое время ванна была наполнена, и Фабьен покинул покои Анны-Женевьевы, пожелав ей спокойной ночи. Но, чтобы эта ночь и вправду оказалась спокойной, у дверей комнаты герцогини он поставил самых надежных своих людей.

Зайдя в отведенную ему комнату, Фабьен обнаружил в углу свой дорожный сундук, на кровати – теплый халат, а у порога – тапочки. Однако в этом доме хорошо заботятся о гостях. Фабьен переоделся, постоял минуту в задумчивости и отправился разыскивать шевалье де Линя.

Андре, также облаченный в теплый халат, сидел в кресле и с интересом изучал какую-то книгу. Он дружески приветствовал Фабьена.

– Знаете, шевалье, нам обещали подать ужин. Эта восхитительная женщина, хозяйка замка, сказала, что обеспечение безопасности ее кузины по дороге сюда заслуживает как минимум хорошего ужина. Я уже было хотел послать за вами, чтобы вы разделили со мной вечернюю трапезу.

– А я пришел сам. – Фабьен уселся в другое кресло.

– А еще она обещала нам ванну. – Андре радовался, как мальчишка. – Не откажусь принять ванну после сегодняшних перипетий!

Фабьен покачал головой. Он еще недостаточно хорошо знал господина де Линя, однако не упустил ни слова из сегодняшнего разговора и успел составить свое собственное мнение о священнике. Тот себе на уме, однако благороден, этого не отнять. Выправка у него военная. Любопытно было бы посмотреть, как он владеет шпагой.

– Вы служили в армии, верно ведь? – без обиняков осведомился Фабьен, всегда бывший человеком прямолинейным.

– Верно. Я говорил это. И вы тоже, – Андре окинул его внимательным взглядом. – Полагаю, что вы пользовались доверием герцога Энгиенского?

– Откуда вы знаете?

– Вы командуете охраной герцогини де Лонгвиль. Как я догадываюсь, по рекомендации со стороны ее брата, которому она всецело доверяет.

– Я был предан герцогу всей душой. Но рана, увы, не позволила мне продолжить службу при нем…

– Понимаю, – кивнул де Линь. – Я сам получил много ран на поле боя и не раз выживал только чудом. Видите ли, здоровье у меня с детства неважное. Так что мне действительно стоит благодарить Бога за то, что я до сих пор жив.

– Вы иезуит?

Андре не дрогнул, только взгляд его стал отчужденно-холодным.

– Откуда вы это знаете?

– Сопоставил факты.

– Факты, конечно же. Вы что-то имеете против иезуитов?

Де Ру пожал плечами.

– Ничего, святой отец. Они не делали мне зла.

– Самый простой ответ из всех, что я слышал на своем веку, – усмехнулся де Линь. – А слышал я их немало.

Разговор становился все более интересен обоим. Понемногу Андре выудил из Фабьена подробности службы в армии, сам рассказал несколько историй, и взаимопонимание было достигнуто. Через некоторое время де Ру начало казаться, что из священника получился бы неплохой друг…

Дверь открылась без стука, появилась величественная Элиза, за ней следовала вереница слуг с подносами в руках.

– Раз уж вы, господа, отказываетесь ужинать в зале, – ехидно сказала хозяйка замка, – я велела принести ужин сюда и намерена к вам присоединиться.

– Это вы называете скромной трапезой, святой отец? – ошеломленно поинтересовался Фабьен, наблюдая, как слуги расставляют на столе неимоверное количество блюд. – И мясо! И вино! А как же пост?

– Пост на сегодня отменяется, – махнула рукой Элиза, не дав Андре придумать подходящий ответ. – А вы, аббат, явились сюда в светском платье, вот и поплатитесь теперь: придется вести себя по-светски. Представьте, сколько сейчас грешников в Париже пренебрегают постом!