Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство - Александр Козенко Страница 37

Когда Голсуорси получил письмо Гарнета от 27 мая, он был удивлен его решимостью внести изменения в сюжет романа. Гарнет писал: «Короче говоря, я считаю эту книгу великолепной, написанной на высоком художественном уровне, а несколько мест в ней почти гениальны. Но, и я всячески это подчеркиваю, я считаю самоубийство Босини художественным просчетом, причем грубейшим, психологически фальшивым и серьезно портящим впечатление от всей истории».

Голсуорси из Альпийского отеля в Мадонна-ди-Кампальо 1 июня сразу же пишет ответ Гарнету. По его мнению, последний не понял мотивов поступков Босини. А в этом есть и вина его как автора романа, не сумевшего четко их обосновать. Гарнет считал, что Голсуорси не понимал бедняков. «Любой человек, – писал он Голсуорси, – который сам пробивал себе дорогу и жил на хлебе и сыре, частично застрахован от таких “финансовых крахов” до тех пор, пока семейные заботы и возраст не ослабят его волю». И заключал письмо так: «Вы вкладываете отношение к жизни человека с солидным банковским счетом в душу человека, презирающего банковский счет, и смешиваете их».

Такое мнение критика обижало Голсуорси, который чувствовал в нем отголоски давней характеристики, данной ему Гарнетом, как человека, видящего мир только из окон своего клуба. Дело было совсем в другом, отнюдь не в финансовом потрясении. Гарнет не понял весь тот ужас, который испытывал Босини (а в них описаны эмоции самого Голсуорси) от ситуации, в которой женщина вынуждена иметь близкие отношения с нелюбимым человеком, и то отчаяние, доводящее до желания покончить с собой, из-за любви к замужней Ирэн. И то, что Босини узнает о насилии Сомса над Ирэн, Голсуорси называет «огромным моральным потрясением», «возможно, самым сильным моральным потрясением, которое может испытать безмерно любящий человек».

Более того, Гарнет предлагал совершенно неприемлемый для Голсуорси финал романа. Он считал, что любовники должны убежать вместе, взяв с собой «50 фунтов и ее драгоценности стоимостью, скажем, 30 фунтов». Но здесь сказывалось сословное происхождение Гарнета, он даже не мог себе представить существование столь благородных и гордых женщин, как Ирэн, которые никогда ничего не возьмут у ненавистных мужей. К тому же Ирэн, как ее изобразил в романе Голсуорси, по сути своей пассивна. Поэтому неприемлемо и предположение супруги Гарнета о возможном самоубийстве Ирэн, оказавшейся между двумя мужчинами.

Такое непонимание огорчило и раздосадовало писателя, и он пишет критику подряд три письма и сразу же отправляет их.

«Только что получил ваше письмо, после того как девять часов добирался сюда на лошадях, и, вероятно, отвечаю слишком быстро, но, когда плохо, хочется поскорее облегчить душу. А плохо мне, потому что это, кажется, первое серьезное расхождение между нами в вопросах искусства.

Прежде всего, однако, я должен прояснить основы. Самоубийство Босини. Я абсолютно согласен с вами, что не финансовые трудности привели бы его к совершению самоубийства; что финансовый крах означает очень мало или ничего не значит для людей типа Босини. Босини уже в унизительном и безвыходном положении совершает суицид, потому что Ирэн рассказала ему, что Сомс грубо надругался над ней».

Более всего Голсуорси огорчало, что, предлагая свою пошлую концовку романа, Гарнет проявил непонимание главного в сюжете книги. Ведь именно то, что возлюбленные расстаются навек, и есть полное поражение «форсайтизма», этой философии собственничества. Видимый триумф Сомса на самом деле его полное поражение. Голсуорси считает, что именно «это трагично», и показывает, какая «пустая оболочка» собственность.

Второе письмо Гарнету он пишет 2 июня в пятницу, как сам указывает в письме, пролежав без сна всю ночь. В вопросе о самоубийстве Босини Голсуорси начинает склоняться к мнению Гарнета и его супруги, но, пожалуй, главным для него было то, что Ада тоже была против самоубийства: ни один настоящий мужчина не бросит женщину в беде. К тому же Голсуорси признавал, что плохо знал людей «артистического темперамента» и мотивация их поступков не всегда была ему ясна. Он писал: «Я начал предварительную работу над третьей частью и думаю, что соглашусь с вашим мнением в отношении самоубийства Босини. Я чувствую, что вы правы; по мере написания романа тон его становился все более мрачным, а ведь в литературе нет места психологии. Между прочим, хотя это и говорит против меня, мы оба считаем, что такой человек, как Босини, по складу своего характера не способен на самоубийство; но, должен сказать, это ровным счетом ничего не значит, так как на это способны люди совершенно разных темпераментов». И уже вечером того же дня Голсуорси пишет Гарнету третье письмо, в котором снова подчеркивает различие в их теориях суицида и указывает, что их адрес 10–11 июня будет Доломитен отель, Сан Мартино ди Кастрозза, Тироль, Австрия. Гарнет не медлит с ответом и пишет Голсуорси 7 июня. Он понимает, что автору романа надо как-то избавиться от Босини, и предлагает как вариант его гибель в тумане.

Голсуорси в письме от 14 июня из Империал Отеля Тренто, Триент, Южный Тироль, супруге Гарнета дает окончательное согласие на вариант, предложенный критиком: «Могу вас порадовать – я сдаюсь. Общими силами вы убедили меня в том, что Босини – живой человек, а не просто фигура, присутствующая в книге ради сюжета». И даже оправдывается: «В Сорренто, когда я закончил книгу, я был до того вымотан, что пять-шесть недель не мог даже письма написать; поэтому-то отчасти я, вероятно, и цеплялся сперва за самоубийство Босини».

В свою очередь, Гарнеты сняли все свои другие замечания, признав правоту Голсуорси. В том же письме от 7 июня Гарнет писал: «…Вы должны следовать своему инстинктивному ощущению… Конец будет великолепен постольку, поскольку Босини не кончает самоубийством».

Действительно, в новой версии Босини гибнет в результате несчастного случая в тумане под колесами омнибуса, и читателю оставлено право самому решать, было ли это самоубийством.

Но эти исправления даются Голсуорси с трудом, и он в том же письме Констанции Гарнет признается: «Я в ужасном смятении, не знаю, к чему приведет вся эта правка. Я не чувствую вдохновения и боюсь, роман станет неровным и весь в заплатах. И все-таки он будет лучше, чем сейчас». А во вторник он пишет из Мадонна ди Кампилья Гарнету о возникшем у него сомнении по поводу соответствия английского характера христианской религии.

«Я пишу вам, чтобы спросить совета по одному вопросу. Когда я работал над этой книгой (да и над “Островом Фарисеев”, пожалуй, хотя это можно не принимать во внимание), в глубине сознания у меня всегда таилось ощущение крайнего несоответствия христианской религии английскому характеру. Нашей национальной религией является ханжество и притворство во всем. Эта идея не оригинальна, но достаточно универсальна, чтобы вместить в себя любой способ изучения человеческих характеров. Я хочу развить ее по меньшей мере в двух книгах. Так же как темой первой книги стало чувство собственничества, темами (вернее, чертами национального характера, которые я хочу раскрыть) последующей станут 1) дух преобразования, 2) дух борьбы, исследованные, естественно, путем изучения жизни и характеров моих героев. Темой третьей книги станет дух саморекламы, самовосхваления и отсутствие способности видеть собственные ошибки. Действие будет происходить во время англо-бурской войны (я, конечно, собираюсь заниматься людьми, а не историей). Вторую книгу я назову “Даная”, третью “Медная глотка”. Временное расстояние между книгами составит шесть лет, и во всех трех рассказчиком будет молодой Джолион. Героев второй книги я уже придумал, но в отношении третьей у меня есть только общая идея». «Что, если, – спрашивал он Гарнета, – дать “Собственнику” подзаголовок “Национальная этика”, ч. 1, “Христианская этика”, или “Рассказы о христианском народе”». Тогда можно было бы сделать Форсайтов героями серии романов и показать «абсолютную дисгармонию христианской религии с английским характером». Эти мысли уставшего писателя не нашли поддержки и постепенно пришли в забвение.