Клятва Рыцаря - Эмма Орчи Страница 37

Едва успел Блейкни докончить фразу, как потерял сознание. Возбуждение утомило его, и ослабевший организм не мог более выдержать.

Маргарита чувствовала себя совершенно беспомощной, однако не позвала никого; положив голову любимого человека к себе на грудь, она нежно целовала милые, усталые глаза, с невыразимой тоской видя человека, всегда полного жизни и энергии, беспомощно лежащим в ее объятиях, подобно утомленному ребенку. Это была самая тяжелая минута во весь этот грустный день. Но ее вера в мужа ни на минуту не пошатнулась. Многое из сказанного им смущало ее, было ей непонятно, но слово «позор» в его устах нисколько не пугало ее. Быстро спрятав в косынку миниатюрный пакетик, она твердо решила выполнить до последней мелочи все сказанное мужем, будучи уверена, что и сэр Эндрю ни на минуту не поколеблется. Ее сердце готово было разорваться на части от горя; наедине сама с собой она охотно дала бы волю слезам, которые облегчили бы ее; но теперь она заботилась лишь о том, чтобы Блейкни, придя в себя, мог прочесть на ее лице лишь мужество и решимость.

Несколько мгновений в камере царило молчание. Привыкшие к своей низкой обязанности солдаты, очевидно, решили, что им уже пора вмешаться. Железный засов был поднят и с громом отброшен в сторону, и два солдата, стуча о пол прикладами, с шумом ворвались в комнату.

– Ну, гражданин, вставайте! – закричал один из них. – Вы еще не сказали нам, куда дели Капета!

У Маргариты вырвался крик ужаса. Она инстинктивно протянула руки, словно хотела защитить любимого человека от безжалостных мучителей.

– Он в обмороке, – проговорила она дрожащим от негодования голосом. – Боже, неужели в вас нет ни капли человеколюбия?

Солдаты с грубым смехом только пожали плечами в ответ на ее слова. Им и не такие сцены приходилось видеть, с тех пор как они служили Республике, управлявшей при помощи кровопролития и террора. По грубости и жестокости они были достойными товарищами тех бессердечных людей, которые несколько месяцев назад на этом самом месте день за днем следили за агонией королевы-мученицы, или тех героев, которые в ужасный сентябрьский день, по одному слову своих подлых вожаков, казнили восемьдесят безоружных узников – мужчин, женщин и детей.

– Заставьте его сказать нам, что он сделал с Капетом, – продолжил солдат, сопровождая свои слова грубой шуткой, от которой у Маргариты вся кровь прилила к щекам.

Жестокий смех, грубые слова и брошенное в лицо Маргарите оскорбление заставили Блейкни очнуться. С неожиданной силой, которая показалась ничего не ожидавшим присутствующим почти сверхъестественной, он вскочил на ноги и, прежде чем ему смогли помешать, нанес обидчику удар кулаком прямо в лицо. Солдат с проклятием отступил, а товарищ его громко позвал на помощь. Оторвав Маргариту от мужа, ее толкнули в дальний угол, откуда она могла видеть только синие мундиры с белыми отворотами; поверх того, что ее разгоряченному воображению показалось целым морем голов, на одно мгновение появилось бледное лицо Блейкни с широко открытыми глазами. К счастью для себя, она видела все, как в тумане.

– Не забудь! – прогремел он, причем на этот раз его голос прозвучал ясно и полно.

Затем Маргарита почувствовала, как ее потащили вон из камеры, слышала, как опустился тяжелый железный засов. Уже почти теряя сознание, она увидела, как отодвигали засов на наружной двери, машинально следила за тем, как поворачивали ключ в огромном старом замке, в следующую минуту на нее пахнуло свежим воздухом, и она мгновенно пришла в себя.

– Я очень сожалею о всем случившемся, леди Блейкни, – произнес возле нее резкий сухой голос. – Поверьте, что мы тут ни при чем.

Маргарита повернулась, содрогаясь при мысли о близости презренного негодяя. Она слышала, как позади нее тяжелая дубовая дверь со скрипом повернулась на своих петлях, как еще раз щелкнул ключ в замке, и ей показалось, словно ее положили в гроб, и на грудь ее летят комья земли, не давая ей дышать.

Машинально следовала она за Шовеленом по длинным коридорам, по которым проходила полчаса назад. На какой-то отдаленной колокольне часы пробили половину десятого. Действительно прошло всего тридцать коротких минут, с тех пор как она переступила порог этого мрачного здания; ей же показалось, что над ее головой пронеслись целые столетия. Она вдруг почувствовала себя старой и с трудом передвигала ноги; как в тумане, видела она фигуру Шовелена, который шел спокойным, размеренным шагом впереди нее, заложив руки за спину и высоко подняв голову с видом торжества.

У двери той комнатки, где Маргариту подвергли обыску, ее уже ожидала та же самая женщина. Протянув Маргарите проволоку, кинжал и кошелек, она сказала:

– Вот ваши вещи, гражданка.

Высыпав монеты себе в руку, она торжественно пересчитала их и уже готова была снова положить их в кошелек, однако Маргарита удержала одну из золотых монет в ее морщинистой руке и сказала:

– Мне довольно девятнадцати, гражданка. Оставьте одну себе, не за одну меня, а за тех бедных женщин, которые приходят сюда с надеждой в сердце, а уходят, полные отчаяния.

Равнодушно взглянув на нее своими тусклыми глазами, женщина спрятала деньги в карман, пробормотав какую-то благодарность, а Маргарита только что приготовилась следовать дальше за поджидавшим ее Шовеленом, как вдруг почувствовала, словно кто-то двигался в окружавшей ее темноте совсем близко от нее. Натянутые нервы не выдержали, и она окликнула:

– Кто тут?

Теперь она уже яснее расслышала чьи-то шаги, быстро удалявшиеся по коридору. Сильно напрягая зрение, она смутно различила стройную фигуру мужчины в темном платье, который боязливо оглядывался, как человек, спасающийся от преследования. Проходя мимо лампы, он оглянулся, и Маргарита узнала брата. Первым ее побуждением было окликнуть его, но она вовремя удержалась. Перси сказал ей, что Арман вне опасности; для чего же ему красться тайком по этим мрачным коридорам, если ему ничто не грозит? Он, видимо, избегал освещенных мест, стараясь все время оставаться под прикрытием темноты. Маргарита чувствовала непреодолимое желание предостеречь брата относительно того, что он может каждую минуту натолкнуться на Шовелена, и в надежде, что он узнает голос сестры, как могла громче, сказала, обращаясь к молчаливой женщине, запиравшей дверь своей комнаты:

– Спокойной ночи, гражданка!

Однако Арман, который непременно должен был слышать ее, не только не остановился, но даже, казалось, ускорил шаги. Тот конец коридора, куда он направлялся, совсем тонул во мраке, и Маргарита уже не могла видеть ни брата, ни Шовелена. Она инстинктивно бросилась вперед, думая лишь о том, как бы ей предупредить Армана, пока еще не поздно; но, достигнув конца коридора, почти наткнулась на Шовелена, спокойно поджидавшего ее; больше никого не было видно, и Маргарите стоило не малого труда скрыть свое волнение от зорких глаз хитрого француза. Но куда же делся Арман? Не зная, что думать, Маргарита с недоумением взглянула на своего врага, но он только улыбался своей обычной загадочной улыбкой.

– Не могу ли я еще в чем-нибудь быть полезен вам, гражданка? – равнодушно спросил он. – Вот здесь ближе всего пройти к выходу. Сэр Эндрю, без сомнения, уже поджидает вас, чтобы проводить домой.