И всё-таки я люблю тебя! Том 1 - Елена Харькова Страница 37

«Как посмела она, эта уличная девка, которая обманным путём пролезла в наше общество для избранных да к тому же причинившая столько горя приютившим её людям, прийти сюда?! Её же с позором выгнали из семьи! Ей теперь нет места среди нас! А она как ни в чём не бывало заявилась! Да ещё в таком виде! У неё нет ничего святого в душе да и души нет. Наглая, грязная девка!» – думали почти все.

Анна Брониславовна, шатаясь, сделала шаг ей навстречу, нагнулась, взяла горсть земли с холмика и бросила Вере под ноги.

– Радуйся, ты выиграла, – прохрипела она, – вот мы, Коленька и я, у твоих ног побеждённые и поверженные!

С этими словами свекровь вдруг упала перед Верой на колени и склонила голову.

Все ахнули. Анна Брониславовна, такая царственная гордая женщина, рухнула на колени перед этой девкой!

– Уходи! Убирайся отсюда! Имей хоть чуточку милосердия! Уйди! – послышалось с разных сторон. Какой-то мужчина взял Веру за локоть и почти с силой оттащил подальше от могилы.

– Уходите ради бога, – сказал он ей на самое ухо, – пожалейте её.

Вера в шоке сделала несколько шагов, а потом побежала прочь.

– За что? За что? За что?!! – шептала Вера сквозь слёзы.

Прошло полгода. Вера заметно округлилась. Живот не выпирал торчком, а плавно опоясывал её, что, как говорили опытные в таких делах малярши, было верным признаком того, что родится девочка.

«Вот здорово, если родится девочка! Вадим так мечтал о дочке».

Вера с замиранием сердца чувствовала уже внутри себя толчки крохотных ножек.

– Ох, боевая у тебя девка будет, – смеялись малярши, – не то что ты, наша тихоня.

А Вера и вправду после всего, что с ней произошло, стала замкнутой, молчаливой. Вместе с остальными женщинами никогда не смеялась, не реагировала на похабные шутки прораба. Старалась держаться в стороне. Хоть она и работала раньше в рабочем коллективе на заводе, но этот маленький коллектив бойких женщин, без стеснения общающихся между собой с матерком, с пошлыми шутками-прибаутками, казался ей чуждым. На заводе-то у неё была молодёжная бригада таких же простых провинциальных девушек, мечтающих о большой любви, о чистых светлых отношениях. А здесь рядом с ней трудились пять побитых жизнью да и собственными мужьями женщин. И хоть Вера тоже имела претензии к судьбе, но становиться в один ряд с этими маляршами она не хотела и всячески противилась этому.

Перед самым декретом Веру наконец-то перевели с вредной для беременных профессии маляра в дворники. А после рождения ребёнка начальник пообещал, что ей даже дадут отдельную комнату в семейном общежитии. Но Веру это мало заботило. Она знала, что скоро приедет Вадим и заберёт её отсюда.

Вначале она звонила Инне почти каждый день, боясь пропустить приезд Вадима. Но потом по гневному тону Инны Вера поняла, что подругу эти каждодневные звонки стали раздражать. Тогда Вера стала звонить лишь раз в неделю. Но и это Инну не устраивало.

– Верунь, ну что ты так переживаешь? Когда Вадим приедет, я расскажу, где ты живёшь. Он сам к тебе первый заявится. Так что ты там не балуй, чтобы твой муженёк тебя врасплох не застал, – захихикала Инна. – Шучу-шучу. Не обижайся. Ладно, пока, мне некогда. Мы с Гадёнышем в Большой театр собираемся. Ты не представляешь, какое на мне сейчас потрясное платье! О-фи-геть! Ткань такая, ну как тебе объяснить, ну такая как атлас, но не атлас, а тоньше. Такого цвета, как алюминиевое ведро у нас на кухне было в общаге. Хи-хи-хи. Короче, серебристое. А украшено платье вышивкой. Всякие там загогулинки и фигулинки вышиты серебряными нитками. Представляешь?!! Все мужики в театре, когда меня увидят, просто охренеют, а бабы озвереют! Здорово, правда?

– Здорово. А что смотреть будете?

– Оперу.

– Какую?

– Какую? Э… А хрен её знает! Пупсик! – закричала Инна. – Какую оперу мы идём смотреть? Ах да! «Иван Сусанин». Вот. А по мне хоть «Суса Иванин», всё равно я только полчаса могу этот нудный вой слушать, а потом ухожу в буфет. Ой, Верунь, там такой потрясный буфет! О-фи-геть! И шампанское наливают, и жюльены там с грибами, и пирожные всякие. Такого буфета ни в одном театре нет. Поэтому я Гадёнышу сказала, что если и буду ходить в театр, то только в Большой. Представляешь, он недавно меня ещё в какой-то театришко затащил, так там, кроме бутербродов с окаменевшим сыром да газировки «Буратино», и пожрать-то было нечего! Да и публика была в обыкновенных свитерах и задрипанных платьишках. А в Большом можно и себя показать да на других посмотреть. Ладно, пока. Мне надо ещё один глаз докрасить, а то я болтаю тут с тобой как циклоп одноглазая. Всё, пока.

Приближался Новый год, а после него через две недели Вера должна была родить. Она с ужасом ждала. Но больше всего она переживала не за сами роды, а за то, что забирать из роддома её будет некому. Вера совсем пала духом. Она целыми днями сидела в комнате общежития да смотрела в окно. Эту привычку она приобрела ещё когда жила у свекрови. Соседка по комнате постоянно её гнала на улицу.

– Иди, глупая, прогуляйся. Посмотри на себя: вся бледная, под глазами синяки. Так ты от тоски совсем помрёшь. Да и ребёнку твоему нужен кислород, а то совсем слабенький родится.

Вера нехотя одевалась и плелась на улицу. Но там тоска ещё сильнее стискивала её сердце. Вид счастливых людей, в предновогоднем ажиотаже опустошающих магазины и ёлочные базары, пробуждал в её душе дикую зависть. А по вечерам, когда окна домов переливались разноцветными огоньками мигающих гирлянд на ёлках, Вере хотелось как волчице выть на луну от тоски. Это был первый в её жизни Новый год, который ей суждено было провести в одиночестве.

Да ещё до Инны она дозвониться никак не могла. Их домработница постоянно говорила, что Инна с Володей то в гостях, то в театре, то на выставку уехали. Вера в душе надеялась, что подруга предложит ей встретить Новый год вместе. Но с приближением праздника надежда умирала. Вера поняла, что она со своими проблемами и толстым животом Инне на празднике абсолютно не нужна.

Тридцать первого декабря Вера всё-таки дозвонилась. Она хотела просто поздравить подругу. Но Инна сразу затараторила в трубку:

– Ой, Вер, ты не представляешь! У меня такая потрясающая новость! Мне Гадёныш на Новый год такую шубку подарил! Это что-то! Из песцов, представляешь?! Она вся такая беленькая, пушистенькая, мягонькая! Я как её в витрине увидела, так меня ни за какие коврижки оттуда нельзя было оттащить! Я готова была стекло витрины целовать, так мне эта шубка понравилась! А сколько она стоит!!! Я даже называть эту сумасшедшую цифру не буду. А то телефонистка, которая нас подслушивает, в обморок упадёт, а мне ещё с тобой поболтать охота. Хи-хи-хи.

– Вот видишь, какой твой муж хороший. Вон как он тебя балует. Даже дорогую шубу купил. А ты его Гадёнышем называешь!

– Ха! Попробовал бы он не купить! Я в магазине такую истерику закатила! Да он готов был мне хоть весь магазин вместе с продавцами купить, лишь бы я заткнулась! Хи-хи-хи. А Гадёныш – он и есть гадёныш. Да все мужики гадёныши. Твой тоже такой. Ой, кстати, забыла тебе сказать. Твой-то наконец приехал. Явился не запылился.