Любовь в объятиях тирана - Сергей Реутов Страница 37

— Я мечтал и не надеялся тебя здесь увидеть…

— Ты же сам позвал меня, мой принц. Как же я могла предать тебя, не ответить на твой призыв?

Священник откашлялся:

— Дети мои, вы ли припадаете к престолу творца нашего, дабы соединил он вас навеки, дав вам одну судьбу на двоих?

— Да, отец, — кивнул Фридрих. — Мы припадаем, мы ищем его совета и защиты.

Голос принца задрожал. Елизавета поразилась тому, каким глубоким и проникновенным он стал. Ее руке так было спокойно в руке Фридриха… «Неужели он и в самом деле готов назвать меня женой и спутницей своих дней? Неужели это правда?»

Священник поднял глаза на стоящих перед ним юношу и девушку, опустил глаза к раскрытой Библии. Он догадывался о том, что союз, который ему предстоит скрепить, — тайна от всего мира. Однако виду не подал — ибо за иным к нему и не обращались. Но это не имело никакого значения — эти двое припали к Господу, и он поддержал их в заветном желании. И потому не следовало противиться Его воле, а, напротив, следовало ее исполнить со всем возможным усердием и без ропота.

— Карл-Фридрих из рода Гогенцоллернов, сын Фридриха Вильгельма…

Принц стал еще более прямо, если вообще такое возможно. Пальцы его судорожно сжали руку Елизаветы, а глаза, не отрываясь, глядели в лицо старика пастора.

— Согласен ли ты взять в жены сию деву, стоящую передо мной и рядом с тобой? Согласен ли беречь ее, опекать и наставлять, как это положено мужу, защищать во всякий час дня и ночи, соблюдая обеты, которые дадите друг другу в этом святом месте?

— Да, отец, согласен. Я мечтаю об этом!

Священник, скупо улыбнувшись горячности Фридриха, кивнул и обернулся к цесаревне:

— Девица Анна из рода Орзель, сог…

— Нет, отец мой.

— Что «нет»? — священник опешил.

— Я не Анна Орзель.

«Похоже, шутка Анны удалась на славу — и мы оба попали в ее сети. Однако сочетаться тайным браком, назвавшись к тому же чужим именем, — это чистый фарс! Ох, графиня, втравили вы нас в историю…»

— Ты не Анна?! — воскликнул Фридрих.

— Нет, мой принц. — Цесаревна покачала головой. — Я Елизавета, дочь царя Петра, любящая вас всем сердцем Елизавета.

— Какая еще Елизавета? Та самая? Внебрачная дочь царя и портомои?

Цесаревна похолодела. «Да уж, Анна… Сумели вы повеселиться за наш счет. Но, клянусь, я, дочь Петра, вам этого не прощу!»

Взгляд Елизаветы стал тверже и холоднее.

— Да, я та самая дочь царя Петра и его жены Екатерины, которая имеет все права на российский престол и которую одни только напыщенные снобы из бедных, как церковные крысы, правящих домов рискуют называть незаконной и внебрачной!

Стоящий с раскрытой Библией в руках священник возблагодарил небо за то, что не успел заключить этот брак: дети великих домов Европы не могут, подобно простолюдинам, тайком повенчаться. Не могут и не должны… Тем более ежели назвались чужими именами… Тут и о браке-то речи быть не может!

Фридрих без сил опустился на пол и закрыл голову руками. Цесаревна присела и положила руку ему на плечо, но принц дернулся как от ожога.

— Пошла прочь! Ненавижу! Не смей меня трогать!

— Фридрих, что с вами?

— Все вы ничтожные лгуньи, отвратительные грязные твари! Батюшка строго наставлял меня — только Анна, только Анна… Предательница! Зачем ты назвалась ее именем?

Да, такие слова были куда привычнее. Они подействовали на Елизавету лучше всяких сахарных слов.

— Я никем не называлась и всегда была самой собой! — отчеканила она. — Если вы, юный глупец, изволили принять меня за кого-то другого, то это ваша вина! Моя совесть чиста!

— Твоя совесть не чиста! Она так же грязна, как совесть всех женщин и всякой женщины. Ты так же презренная, как вы все! Отныне никогда… Никто из вас…

Принц, спотыкаясь, бросился прочь из часовни, раз за разом повторяя: «Никогда… Больше ни одна…»

* * *

Как бы ни клялся Фридрих, но двадцати одного года женился-таки на Елизавете Христине Брауншвейгской. Злые языки, конечно, вскоре заметили, что брак этот заключен даже не по расчету, а именно по указке короля. Пруссия приобрела союзника — крошечное гордое Брауншвейгское княжество. Единственным достоинством этого союза были присоединенные земли княжества, на которых Пруссия, при необходимости, могла бы размещать свои войска или совершать маневры.

Елизавета, получив известие о монаршем бракосочетании, с удовольствием проговорила:

— Однако же взял в жены не кого-нибудь, Елизавету …

* * *

Неспокойный восемнадцатый век шумел войнами, дворцовыми переворотами, скандальными бракосочетаниями и открытиями. От событий, о которых мы уже рассказали, героев отделил не один десяток лет. Фридрих стал Фридрихом Вторым, королем Прусским, великим полководцем и великим стратегом. Елизавета, «привенчанная» и «незаконная» дочь царя Петра, взошла на российский престол. Монаршие депеши друг к другу были сухи и редки. Они касались самых высоких сторон жизни двух стран. Однако и Фридрих, и Елизавета все же помнили о весеннем Дрездене и тех клятвах, которыми обменялись в тиши дворцового парка.

Естественно, повзрослевшие монархи невероятно сильно изменились. Возмужали, выросли. Они привыкли держать собственную жизнь в своих руках. Между странами, конечно, не велось негласного соперничества, однако воспоминания о далекой Саксонии нет-нет, да и тревожили их покой.

Помнил Фридрих и о шумном, но уютном дворце курфюрста. Поэтому нет ничего удивительного, что он повелел выстроить для себя замок вдали от столицы. Он мечтал о месте, где можно было бы уединяться для работы или размышлений или просто ненадолго сбегать от изматывающее-неискренной жизни берлинского двора.

Давний друг короля, фон Кнобельсдорф, некогда отмеривавший рядом с Фридрихом шаги по плацу, был ранен в одном из бесконечных сражений. Рана оказалась несмертельной, но хромой фельдфебель не нужен ни одной армии. А вот архитектуре хромота была не помехой. И бывший фельдфебель Венцеслаус фон Кнобельсдорф стал личным архитектором короля Пруссии. Он отговорил Фридриха от возведения крепостных стен и башен, намекнул, что куда более достойным королевского покоя видится ему строение, подобное дворцам Петергофа, и в первую очередь дворцу Монплезир.

— Сей дворец сооружался под присмотром царя Петера, по его наброскам и указаниям. Как просвещенный монарх, царь повелел оборудовать его по последнему слову техники, сделать таким, чтобы жить в нем было приятно, спокойно, чтобы сей дворец был не витриною, а удобным жилищем для человека, все равно, монарх он или простой смертный.

Фридриху несколько претила мысль, что ему следует брать пример именно с русского монарха. Однако идея выстроить не крепость, а уютный дом нашла согласие в его душе. Кроме того, если уж и брать с кого-то пример, то, безусловно, лучше с царя Петра, чем, к примеру, с кого-то из Тюдоров или Виндзоров…