Самый желанный мужчина - Беверли Бартон

Вокруг каминной трубы вился плющ, цепляясь за старинный кирпич. Ветхий дом примостился в кедровой рощице, его деревянные стены посерели от времени, лишь кое-где на них еще сохранились остатки белой краски. Большую часть лачуг издольщиков давным-давно снесли, как и бывшие бараки для рабов, стоявшие ближе к господскому дому. И теперь остался стоять только этот обшарпанный дом, да и его уже почти полностью поглотила дикая природа. Когда-то Джоли подслушала семейное предание о том, что еще в двадцатых годах ее прапрадед держал в этом доме любовницу и что многие мужчины семьи использовали это место для тайных свиданий с порочными женщинами. Сексуальные похождения и грешки давних лет Джоли вообще-то не интересовали, но зато ее очень интересовал один конкретный грешник — Максимилиан Деверо. Сэнди сказала, что в этом самом доме Фелисия, ее старшая сестра, отдала невинность Максу. Джоли не хотелось в это верить, но Сэнди не стала бы ей врать. Они с пеленок были лучшими подругами. И почти столько же времени Джоли была влюблена в Макса. Макс, конечно, на нее и внимания не обращал, Джоли была уверена, что он относился к ней как к ребенку, что, возможно, было и к лучшему — если учесть, что он для нее был, да и всегда будет, запретным плодом. Но сейчас ей уже четырнадцать, она почти взрослая женщина. И всего на четыре года моложе Макса.

Безответная любовь — это больно, ужас до чего больно.

Джоли не полагалось здесь находиться, да и не в ее привычках было шпионить за людьми. И лгать она тоже не привыкла. Она сказала маме, что пойдет прямиком к Сэнди, от Белль-Роуз до ее дома было три четверти мили пути по дороге. Дружбу с Сэнди мама одобряла: семейство Уэллсов было частью общества Саммервиля, штат Миссисипи, так же давно, как и семейство Десмондов. До войны Севера против Юга предки Джоли по материнской линии были плантаторами, а после войны вошли в ту часть южного общества, состояние которой тетя Кларис обозначала словами «благородная нищета». Только с годами Джоли смогла понять, что это означало. Предки ее матери вели родословную чуть ли не от Адама, в их жилах текла благородная кровь, но они были бедны как церковные мыши, если не считать принадлежавшей им земли и постепенно разрушающегося особняка.

Однако мать Джоли удачно вышла замуж за богатого человека. Много лет назад предки отца Джоли были издольщиками, но ее прадедушка Ройял основан собственное дело и разумно вложат средства, поэтому его сын и внук стали очень богатыми людьми. Джоли не слишком высоко ценила принадлежность к богатой семье. Ей доводилось слышать, как другие за глаза называют ее избалованной девчонкой или надменной принцессой, но мама объяснила, что люди ей просто завидуют, потому что у нее есть и благородное происхождение, и богатство. А тетя Кларис напоминала, что следует обращать внимание на то, кто говорит. Десмонды, или в случае Джоли потомки Десмондов, никогда не обращали внимания на то, что говорит о них всякая мелкая сошка и просто сброд.

Джоли сама не знала, что побудило ее свернуть на заросшую тропинку через лес, разделявший владения Десмондов и Уэллсов, а не пойти по посыпанной гравием дороге. Она замечталась, грезила наяву — занятие, которое мама считала пустой тратой времени. Однако Тетя Кларис говорила, что пока молода, надо мечтать столько, сколько можешь. Джоли только недоумевала, означает ли это, что когда люди взрослеют, они больше не могут мечтать.

Пробираясь к коттеджу, Джоли думала, что бы она увидела, если бы заглянула в грязные окна. Макса с Фелисией? Может, они там и занимаются любовью? Джоли знала, что если она застанет их вдвоем, то ее сердце разорвется и ей захочется выцарапать большие карие глаза Фелисии. А уж глаза у нее большие, это точно — прямо как блюдца.

О ее чувствах к Максу не знал никто, даже Сэнди. Джоли не смела поделиться своей сокровенной тайной ни с кем, если бы мама когда-нибудь узнала…

— Этот мальчишка пошел в мать, — не раз говорила Одри Ройял. — А всем известно, что Джорджетт Деверо была новоорлеанской шлюхой. Не представляю, как ей удалось одурачить бедного Филиппа, женить на себе?

Даже если Макс в самом деле был незаконнорожденным, а его мать — шлюхой, Джоли было все равно. Если бы Макс когда-нибудь посмотрел на нее, посмотрел по-настоящему, и увидел, кто перед ним, она бы считала себя счастливейшей девушкой на свете. А если бы Макс ее полюбил, как она его любила, она бы пошла против воли матери, лишь бы быть с ним. Да что там воля матери, она бы весь мир послала к черту!

Дойдя до шатких ступенек, ведущих на веранду, Джоли услышала смех. Кокетливое женское хихиканье вперемежку с более низкими мужскими смешками. От этого звука она замерла на месте как вкопанная. Так все-таки в доме кто-то сеть! Макс и Фелисия? Сколько Джоли знала Макса, ей ни разу не доводилось слышать его смех. Но если он занимается сексом, возможно, ему так хорошо, что он смеется.

«Ну, так ты будешь смотреть или нет? — спросила она себя. — Хватит у тебя духу увидеть своими глазами, что там происходит?»

Неуверенно, мелкими шажками Джоли подошла к дому поближе. Под ее ногами похрустывали мелкие веточки и сухие листья, эти звуки смешивались с более громким хором звуков природы. В лесу чирикали птицы, стрекотали белки, туда-сюда скакали кузнечики и какие-то другие насекомые. А когда Джоли стала приближаться к заднему окну на левой стене дома, у нее в голове громче всего зазвучат стук ее собственного сердца. Страх сковывал ее шаги, но любопытство подталкивало вперед, пока Джоли не подошла к окну. Привстав на цыпочки, она прижалась к треснутому оконному стеклу и заглянула внутрь. Ей пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем ее глаза привыкли к темноте, но рассмотреть тела, которые сплелись на металлической кровати в глубине комнаты, все равно не удавалось, тогда она сложила руки домиком, заслоняясь от солнечного света, и заглянула снова.

Джоли Ройял ахнула от изумления, потрясение и гнев смешались в ней с отвращением. Переполняемая чувствами, она, казалось, не могла оторваться от тошнотворного зрелища: ее отец, которого она обожала, лежал на обнаженной темноволосой женщине. Его голый зад ритмично поднимался и опускался над телом потаскухи. Глаза Джоли наполнились слезами. Как он мог предать мать? И с кем, с этой женщиной, с Джорджетт Деверо!

Джоли усилием воли заставила себя отойти от окна. Она бежала по тропинке через лес, и по ее раскрасневшимся щекам текли слезы. Что же делать? Рассказать маме нельзя, но кому-то она должна рассказать. О Боже, а Макс знает? Представляет ли он, что за женщина его мать? Новоорлеанская шлюха! Такие мысли роились в голове Джоли. Она бежала и бежала, пока не достигла гравийной дороги. Здесь она остановилась, задыхаясь и ловя ртом воздух, и попыталась решить, как ей быть. Куда идти? Что делать? Пойти и рассказать все тете Кларис, уж она знает, что делать с папой и с той женщиной! Тетя Кларис разбирается в сердечных делах, это Джоли от многих слышала. А все потому, что старшая сестра матери Джоли когда-то любила и потеряла любовь, но до сих пор преданна своему покойному жениху.