Танцующая на лепестках лотоса - Джон Шорс Страница 36

Лагерь чамов оказался даже больше, чем ожидал Боран. Множество лодок всевозможных типов были причалены к заиленному берегу, а также привязаны к нескольким мосткам из бамбука, уходившим вглубь Великого озера. Дальше от берега стояли на якорях с полдюжины лодок побольше. Растущие вдоль берега невысокие корявые деревья нельзя было использовать для строительства, так что чамы притаскивали на слонах большие и тяжелые стволы. Пока командиры отправляли с заданиями разведывательные группы или патрульные отряды, рабочие и ремесленники сколачивали навесы, кухни и отхожие места. Лошади были привязаны к связкам тиковых бревен. Пленники в клетках стояли так плотно друг к другу, что даже сесть никто из них не мог.

Вибол вскарабкался на вершину густо поросшего деревьями и кустарником холма после того, как вывалялся в грязи, где обнаружил дохлого карпа. Вонь стояла невообразимая, но таким образом он хотел убедить чамов, что он слепой нищий. Лежа на холме, он изучал их лагерь и в итоге решил, что там находится не меньше двух тысяч человек. Постоянно прибывали лодки, доверху груженные провизией, а увозили они что-то упакованное в тростниковые циновки или ткань. Иногда можно было заметить блеск металла, возможно, даже золота, и Вибол предположил, что это вывозятся дорогие кхмерские статуи. Хотя он редко тратил время на то, чтобы поглазеть на произведения искусства, его привело в ярость то, что чамы воруют все это. Его родина была изнасилована. Он был свидетелем этого преступления, и его снова охватила злость. Эти же люди обесчестили его подругу, молодую девушку, с которой он обменивался улыбками, проплывая на лодке мимо ее дома, и которую совсем недавно поцеловал, купаясь с ней в храмовом рве. Это из-за нее он так любил ездить в Ангкор, потому что дом ее находился далеко, и пока их отцы разговаривали, они с ней обменивались взглядами. В хаосе чамского нашествия ему было не до нее и поэтому он пришел к ее дому уже намного позднее, после того как враги ушли. Увидев ее изуродованное тело, он сначала убежал, но затем вернулся и, положив его в лодку отца девушки, столкнул ее в воду. Он был настолько убит горем, что забыл даже помолиться за нее.

Теперь он внимательно изучал лагерь врага, но никаких слабостей в линии обороны ему найти не удавалось. Подняв свой дорожный посох, он встал и начал спускаться с холма, притворяясь слепым. Хотя глаза его были открыты, он цеплялся ногами за корни и царапался о колючки. Он часто останавливался и, склонив голову чуть набок, прислушивался. От вони карпа его тошнило, но он не смел смыть с себя грязь. Несколько раз он специально спотыкался и падал и перемазался еще больше. Хотя лагерь чамов скрывала листва, он уже слышал крики людей и звон стали о сталь. Сердце забилось учащенно. Он подумал о своих родителях, сожалея о боли, которую им причинил, но надеясь, что они будут им гордиться. Когда он вернется с подробной информацией о вражеском лагере, они наконец станут относиться к нему как к мужчине. Но, что еще более важно, после этого они все вместе отправятся вглубь джунглей, разыщут там кхмерских воинов и все расскажут им о лагере чамов.

Вибол вышел на поляну. Здесь он выставил вперед дорожный посох, как будто проверяя почву перед собой. Отсюда уже был виден лагерь. Там чамы копали оборонительный ров и устанавливали на его краю заостренные колья. Практически голые рабочие, воюющие с сырой землей, были такими же грязными, как и он сам. Дыхание его стало прерывистым, и его охватил страх. Он крикнул по-кхмерски:

— Эй, есть кто-нибудь? — Затем опустился на колени и склонился в глубоком поклоне.

Послышались голоса его врагов. Голова его была низко опущена, поэтому он не видел того, кто приближался к нему, но зато слышал шаги. Он заговорил, но получил удар ногой по голове, после чего его подняли на ноги. Перед ним стояли четверо чамских воинов, все с саблями и копьями. Он делал вид, что не видит их, водя головой из стороны в сторону и щупая воздух свободной рукой. Чамы смеялись над ним. Один толкнул его назад, и он споткнулся. Другой нанес удар по костяшкам пальцев его руки плашмя саблей, и он застонал от боли.

Чамы набросили ему на шею петлю из веревки и поволокли за собой. Он бормотал по-кхмерски, что ищет богов, но вынужден брать пищу у смертных. Чамы продолжали тащить его в свой лагерь. Он видел ряды привязанных лошадей, слонов за работой, пленных, несметное количество воинов и даже чамских женщин и детей. Лагерь пропах испражнениями, рыбой и дымом костров. Над горами грязных сетей и рыбацких ловушек вились тучи мух. Кашляли люди, ржали лошади. В неподвижном спертом воздухе бессильно повисли чамские флаги.