Голос сердца - Юлия Богатырёва Страница 35

Ольга

Утром подошел Никита и спросил: помню ли я еще про нашу договоренность с кино. Я,честно говоря, напрочь об этом забыла. И неудивительно — с такими-то событиями и переживаниями! Пришлось соврать, что помню — незачем обижать хорошего человека. Договорились, что сходим в эту субботу после учебы. Если честно, на данный момент в кино мне не очень хотелось идти даже с Никитой — уж слишком много всего навалилось за последнее время. Но я подумала, что все-таки мне надо развеяться, как-то отвлечься от проблем и постоянного напряжения. К тому же я ведь и вправду Нику обещала этот поход еще на позапрошлой неделе, так что придется свое обещание выполнять, не смотря на усталость. А устать мне было от чего.

Я опять чувствовала себя под микроскопом. С тех пор как в субботу, я с горем пополам убедила Идолбаева пересесть, он неотрывно следит за мной. Я, конечно, понимаю зачем он это делает: надеется выяснить кто меня так разукрасил. Да только зря старается — я ничем себя не выдам, даже не посмотрю ни разу в сторону виновников моей травмы (которая, кстати, быстро заживала и уже почти прошла, поскольку я решила поэкспериментировать с энергетическим самолечением и оно мне отлично удалось). Для того, что я задумала, Адам должен был себя вести как можно более натурально и достоверно, а для этого он должен был как можно меньше знать о случившемся. Пока что Идолбаев вел себя достаточно правдоподобно и в соответствии с моим сценарием — психанул за то, что я отправила его за другую парту, но про меня не забыл и наблюдения за мной не прекратил. Хитрые Рустам и Али затаились и никак себя не проявляли, но я прекрасно знала, что они за нами наблюдают и заметила как они удивились, что Адам не вернулся к ним за парту после того как ушел от меня. В этом и состоял мой план: сделать вид, что я их послушалась, чтобы они сами увидели, как себя поведет их друг, если нас разлучить. Они должны были лично убедиться, что лучше от этого никому не станет: ни им, ни Адаму. Может если они это поймут, то передумают мешать нашей дружбе. Надежда, конечно, слабая, но попытаться стоило. Во всяком случае, это лучше, чем чувствовать себя трусливой предательницей и нарушать свое слово, как я думала в начале.

Пока все шло неплохо, даже лучше чем я ожидала. Я думала, что Адам присоединится к Рустаму и Али и оттуда будет наблюдать за мной как раньше, еще до нашей дружбы. Однако, Идолбаев не просто отселился от меня и вернулся к старым друзьям, а вообще сидел теперь отдельно от всех. Он не сводил с меня глаз, а на друзей почти не обращал внимания — это было явно не то, что они от него ожидали. Один раз на перемене я даже наблюдала, как они попытались вернуть его в свой дружный коллектив, но эта затея с треском провалилась — Адам продолжал сидеть отдельно. Тогда они заняли выжидательную позицию: похоже, ждут когда ему надоест меня разглядывать. Вот в таком режиме мы и существуем уже третий день: Рустам и Али наблюдают за Адамом, Адам — за мной, а я — за всеми тремя чеченцами сразу. Да, это было бы смешно, если бы не было так грустно.

У моего плана был только один, но очень существенный недостаток: я не знала сколько это может продлиться. Если все затянется на достаточно длительный срок, Адам может выкинуть какой-нибудь фортель. Терпением он никогда не отличался. Его поведение совершенно непредсказуемо, но сейчас я могу предположить два варианта. Если ему и в самом деле надоест за мной наблюдать, он либо плюнет на все и вернется к своим друзьям (если так, что ж я как-нибудь это переживу, хоть и страшно в нем разочаруюсь), либо не ограничится простым наблюдением и докопается до истины каким-нибудь оригинальным способом. А когда он узнает правду, может произойти все, что угодно.

С такими мыслями я подошла к аудитории, где должна была проходить пара по налогам и налогообложению. Кабинет пока еще был занят другой группой, поэтому все наши одногруппники расположились у окон коридора. Я тоже подперла стену и принялась ждать, как вдруг Идолбаев неожиданно близко подошел ко мне и громко сказал:

— Ну хорошо, Соколова, я рад, что ты наконец-то решилась мне все рассказать.

Я удивленно уставилась на него:

— О чем это ты? Что рассказать?

— Ты знаешь что — парень наклонился ко мне и прошептал в ухо — это ведь не Горчеев поставил тебе фингал, правда? Если не хочешь, чтобы я поставил ему такой же, укажи мне настоящего виновника.

Я с ужасом воззрилась на неугомонного чеченца и укоризненно прошептала в ответ:

— Оставь его в покое, он здесь не причем. Ну что за манера: чуть что — сразу кулаки распускать?