Голос сердца - Юлия Богатырёва Страница 34

— Хорошо, я слушаю — серьезно ответил я, присаживаясь на край лавки и настороженно разглядывая девушку.

Ольга была сама на себя не похожа: вся натянутая, словно струна. Поведение девушки было столь загадочным и интригующим, что я терялся в догадках о его причинах. Вчера же вроде бы было все в порядке? Что же сегодня с ней стряслось? Соколова сжала руки в замок, явно нервничая, и, поглубже вдохнув, произнесла на одном дыхании:

— Я хочу, чтобы мы перестали общаться на какое-то время. Я прошу, сядь сегодня в другое место. Или если ты не хочешь, то давай я пересяду — прерывисто вздохнув и по-прежнему глядя только прямо перед собой она продолжила — Мне очень неприятно тебе это говорить, но наш дружеский договор расторгается на неопределенный срок. И, как это ни прискорбно, я не могу сказать тебе почему. Я ничего не могу объяснить тебе, Адам. Прости меня, я очень виновата перед тобой. Ты имеешь полное право злиться на меня и считать чокнутой. Я это понимаю и принимаю. Но я тебя очень прошу, исполни мою просьбу: пересядь, пожалуйста, ладно? — умоляющим шепотом выдавила из себя девушка.

Внутри меня будто все заледенело. Уж чего-чего, а этого я от нее совсем не ожидал. Она не хочет со мной сидеть? Отказывается быть моим другом? Да почему, черт возьми? Что я такого сделал?! Совершенно ошарашенный, я завалил ее вопросами:

— Соколова, да ты в своем уме? Какая муха тебя укусила? Ты что, сегодня встала не стой ноги? С чего это я должен пересаживаться?

— Адам, пожалуйста, не нужно выяснять у меня причины. Я знаю, что веду себя странно и нелогично, но сейчас не могу тебе ничего объяснить. Просто поверь мне на слово, нам надо перестать общаться на какое-то время. Пересядь, пожалуйста, или я сама пересяду.

Нет, верно говорят в народе, мужчинам женщин не понять как ни старайся. Вчера была одна, а сегодня — совершенно другая, я бы даже сказал абсолютно незнакомая девушка! Да еще и говорит, что не собирается ничего объяснять. Она что, всерьез думает, что я так просто молча пересяду и от нее отстану? Не на того нарвалась! Может, с Горчеевым этот номер бы и прокатил, но только не со мной. Я ей что игрушка?! Хочу — рядом сижу, не хочу — подальше выкидываю?!! Да что она о себе возомнила?

Знакомое бешенство волнами поднималось из глубин моей души. Но не до конца отключившийся разум, робко вякнул, что та Соколова, которую я успел узнать, никогда бы так не поступила без очень веских причин. И было бы крайне глупо с моей стороны не попытаться вытрясти из нее всю правду. Поэтому, я огромным волевым усилием запихнул свое бешенство поглубже и как мог спокойно в данной ситуации произнес:

— Слушай, ты сейчас играешь с огнем. Если ты сию же секунду все мне не расскажешь, то я даже не представляю, что с тобой сделаю, Соколова. Я и так с трудом держу себя в руках, не зли меня еще больше! И вообще, с кем я тут разговариваю, со стеной, что ли?! Посмотри же на меня, наконец!! — Я схватил девушку за плечи и рывком развернул ее к себе — А это еще что такое?!

Синие глаза расширились от удивления и испуга, светлые волосы взметнулись шелковой волной и опали. Но я все же успел заметить опухшее с левой стороны лицо и нехилый синяк на левой скуле, прежде чем волосы частично скрыли от меня эту жуткую картину. Все мое бешенство и обида на Ольгу сразу куда-то испарились и мысли приняли совсем другое направление:

— Так. Быстро говори откуда это у тебя и какому гаду мне начистить за это рожу.

— Никому ничего чистить не надо. Я просто ударилась, точнее меня в метро нечаянно стукнули вращающейся дверью — неубедительно принялась врать запаниковавшая соседка по парте, прикрывая рукой свой синяк.

— Соколова, — строго сказал я — не держи меня за идиота! Ты думаешь, я не отличу обычный синяк от следов целенаправленного удара? Я же боксом занимаюсь, забыла? И уж что-что, а удар правой распознать смогу, не сомневайся. Так что хватит дурочку валять! Немедленно колись и рассказывай: у кого мне руки повыдергивать, а заодно и морду разукрасить. И не вздумай мне врать — ты это делать не умеешь, так что я сразу узнаю.

Бедная девушка спрятала покалеченное лицо в ладонях и глухо простонала:

— Идолбаев, пожалуйста, не вмешивайся в это, станет только хуже. Ну почему ты не можешь просто послушаться меня и пересесть? Я сама постараюсь со всем разобраться и твоя помощь здесь крайне нежелательна.

— Объяснись! — потребовал я, но ответом мне было молчание. По всему было видно, что Ольга вознамерилась молчать как партизан на допросе. Я понял, что угрозами ничего не добьюсь и попытался достучаться до ее разума и совести:

— Оля, скажи мне честно, за кого ты меня принимаешь? Думаешь, я смогу спокойно сидеть в сторонке, когда моих друзей избивают? Скажи мне кто это. Ты ведь знаешь его, да? Пойми, Соколова, таких подонков надо учить сразу, иначе они решат, что ты абсолютно беззащитна и будут вымещать на тебе зло при первой же возможности. Ну, сама подумай, а вдруг ему взбредет в голову еще раз поднять на тебя руку, а меня вдруг не окажется поблизости? Что тогда будешь делать? Так что будь добра, скажи мне кто это, и я тебе обещаю — больше он никогда и пальцем тебя не тронет!

Девушка отняла руки от лица и очень мягко и доверчиво посмотрела на меня. Грустно улыбнувшись, она ответила:

— А знаешь, из тебя получился отличный друг, даже намного лучше, чем я ожидала. Но, хотя мне очень хочется, я не могу тебе рассказать. Ты сам не понимаешь, о чем меня просишь. К тому же это не решит проблему, а лишь усугубит ее. Насилие порождает насилие.

— Почему не можешь? — быстро спросил я, уцепившись за догадку, промелькнувшую в глубинах моего мозга — Я его знаю?

Соколова испуганно дернулась и замолчала, всем своим видом показывая, что больше мне ни слова не удастся из нее выдавить. Я понял, что попал в яблочко, но имя подонка я смогу от нее узнать только когда рак на горе свиснет, и разозлился. Мне опять жутко захотелось схватить ее за плечи и потрясти как следует: ну до чего же упрямая ослица! Чтобы не наделать глупостей, пришлось спрятать руки за спину. В слух же я сказал с сарказмом:

— Спасибо на добром слове, дорогая подруга. Или мне лучше сказать бывшая подруга? Сдается мне, ты уже успела вычеркнуть меня из списка своих друзей и хочешь от меня избавиться, не так ли? Даже не даешь мне тебе по-дружески помочь, как мы еще в самом начале договаривались. Сама себе противоречишь…

— Хм, — меня посетила очередная умная мысль — А не связан ли как-то этот синяк с твоей дурацкой просьбой прекратить наше общение? Ведь до того как ты его получила, подобных мыслей у тебя не возникало. Если так, то это многое могло бы объяснить — я испытывающее смотрел на Олю, пытаясь по выражению ее лица определить, насколько я близок к истине. Похоже, и здесь я угадал: в глазах мелькнуло паническое выражение, но через секунду она взяла себя в руки и лицо стало отрешенным и замкнутым — Давай так, я соглашусь пересесть в другое место, но только если ты мне скажешь, кто тебя ударил. Договорились?

Но принципиальная Соколова, лишь сильнее нахмурилась и отрицательно помотала головой: