Любовь по наследству - Вайолетт Медоу Страница 35

Кеннет поднимает указательный палец.

— Моя королева — ты. Это закон. Предлагаю больше не возвращаться к этой теме. Потому что вся твоя ревность совершенно напрасна.

Доверчиво кладу голову на его боксерское плечо.

— Я больше не ревную.

— Правда?

— Да.

Он целует меня в голову.

— Умница. — На мгновение задумывается. — Впрочем, мне твоя ревность льстит.

Пихаю его локтем в бок.

— Только не задавайся!

— Постараюсь. Хотя сложно не задаваться, если с тобой рядом самая прекрасная в мире женщина. Совершенно голая, сводящая с ума… — шепчет Кеннет мне на ухо.

— Прекрати, — смущенно бормочу я. — А то задаваться начну я.

— На здоровье, — тотчас соглашается Кеннет. — Делай, что хочешь, только оставайся собой. И будь моей.

Счастливо вздыхаю.

— Уговорил.

Какое-то время молчим. Мой взгляд возвращается к картинам. Я чувствую, хоть и не вижу лицо Кеннета, что и он смотрит на изображения молоденькой Эмили.

— А картины… — произносит он, подтверждая мою догадку, — наверное, нужно подарить их законной владелице.

Мне вспоминается, как дрожали от наплыва чувств мамины губы, и я испуганно качаю головой.

— Не представляю, что с ней будет. Она ведь страдает и кается все эти годы, со мной ни разу в жизни не обмолвилась о Джейкобе.

Кеннет задумчиво потирает переносицу.

— Если мы с тобой будем вместе, рано или поздно ей придется встретиться со мной. А тогда… Тогда, хотим мы того или нет, в ее памяти всплывет даже то, что она забыла или начинает забывать. Картины будут лишь дополнением.

— Не знаю… — неуверенно бормочу я.

— У тебя есть другие предложения? Будешь всю жизнь скрывать меня от родителей? Что-нибудь врать? Думаешь, это возможно?

С минуту размышляю над его словами и качаю головой.

— Нет.

На встречу с моими родителями мы идем более двух недель спустя, когда до отъезда Кеннета остаются считанные дни. Потому что после долгих и бурных обсуждений решили подготовить маму заранее, чтобы она, чего доброго, не упала в обморок.

К операции подключили всех: Оливию с Дэном, Мэтта и папу. Мэтт сам предложил рассказать маме о моем расставании с Джонатаном и сделал это, догадываюсь, не без удовольствия, так как всегда был против того, что я живу со «старым пнем». Отец, как выяснилось, давно знал про Джейкоба — частично от самой мамы, частично от Оливии. Через неделю она и Дэн пригласили моих родителей к себе на вечеринку. Оливия, во всяком случае как она утверждает, целый вечер не отходила от мамы и говорила ей о моем новом друге, прозрачно намекая на то, что познакомились мы в Нью-Йорке, что история эта немыслимая и что ее, маму, она может поразить до глубины души, даже растрогать до слез.

Мы с Кеннетом тем временем, как и условились, шаг за шагом узнавали друг друга. Теперь мне трудно представить, как я могла тосковать по Сету и довольствоваться скучным счастьем с Джонатаном. Когда Кеннет уедет, не знаю, что я буду делать. Наверное, с горем пополам протяну недельку другую, уволюсь и полечу в Нью-Йорк.

Впрочем, где мы поселимся, еще неизвестно. Кеннет очарован австралийской зеленью, экзотической для него природой и даже «чокнутыми» оззи.

О своем визите мы предупредили родителей за три дня. До назначенного часа остается несколько минут, и мы сидим в машине, потому что меня трясет от волнения и ускорять неминуемое нет ни малейшего желания.

Вот часы на приборной доске показывают ровно два, и Кеннет ободряюще похлопывает меня по руке.

— Пойдем. Чем раньше появимся в доме твоих родителей, тем быстрее останется в прошлом самое неприятное.

Медленно киваю, глубоко вздыхаю и выхожу из машины. Дверь открывает отец.

— Привет, пап! — как можно более беспечно щебечу я. — Это Кеннет. Кеннет О’Дин. А это мой отец, Бен Дайвер.

Папа жмет Кеннету руку, без избитых «очень приятно», но вполне дружелюбно. Если в двух словах, наш отец — человек без проблем. Никогда не ревновал меня к моим знакомым мужчинам, не буравил их взглядом, представляя, как те спят со мной, в мою жизнь не суется, но, если обратишься к нему за помощью, отложит все свои дела и поможет.

Мэтт не принимал Джонатана, но старался это скрывать, а на Кеннета с первых мгновений смотрит приятельски. Незаметно вздыхаю с облегчением. Слава богу!

Мамы пока не видно. Провожу Кеннета в гостиную, где уже накрыт стол к обеду, и он сдержанно, но с интересом рассматривает все вокруг. Картины мы привезли с собой. Кеннет держит их изображением к себе. Я подумала, не лучше ли отдать их маме потом, чтобы не обрушивать на нее все разом, но Кеннет решил вручить картины лично, а второго случая до его отъезда, может, не выдастся.

Мама входит, когда в гостиной собираемся мы все, напряженная, но как всегда величественная.

— Мам, привет! — все притворяясь беззаботной, восклицаю я. — Вот, познакомься… — Сглатываю комок в горле. Ломать комедию дается с превеликим трудом. — Это Кеннет О’Дин. А это моя мама, Эмили Дайвер.

— Здравствуйте, — говорит Кеннет, протягивая руку.

Мама ее как будто не замечает. Ее лицо бледнеет, глаза, взгляд которых приковывается к лицу Кеннета, расширяются и застывают.

— О’Дин? — глухо и так, будто говорить ей больно, переспрашивает она.

Кеннет кивает, опуская руку.

— Да. Это фамилия моей матери. Она певица, выступала в основном в клубах и ресторанах, а на телеэкранах, увы, не мелькала. — Кеннет разводит руками и улыбается. — Впрочем, насколько я понимаю, она к этому и никогда не стремилась. О’Дин — фамилия моего деда, под ней мама и выступала.

Он говорит быстрее чем обычно, наверное растерян. Еще бы! Мама смотрит на него так, словно на ее глазах в гробу ожил мертвец.

Папа откашливается и тактично идет к двери.

— Простите, я вас на несколько минут покину. Обещал отправить по факсу кое-какие документы и до сих пор этого не сделал.

— Ты о приложении к договору? — притворяясь увлеченным делами, спрашивает Мэтт, уже устремляясь вслед за отцом. — Тогда я с тобой. Хочу взглянуть на… — Его голос стихает за дверью.

Я какое-то время стою в полной растерянности. Мама продолжает смотреть на Кеннета, почти не моргая и не замечая, что происходит вокруг. Надо оставить их наедине, стучит в моем сознании. Какой бы найти предлог?

Удивительно, но ревности во мне больше нет. Теперь, когда я вижу Кеннета и маму вместе, понимаю, что мысль о таких отношениях между ними, какие связывали юную Эмили с Джейкобом, нелепа.

— Гм… кстати, — говорю я, глядя на мать, — вы сказали, что купили новую посудомоечную машину? Схожу взгляну на нее. Ужасно интересно.