Цена обольщения - Лесия Корнуолл Страница 35

Уильям? Его собственный брат — любовник Эвелин?

В качестве слуги Синджону наверняка придется стелить им постель по вечерам и подавать завтрак по утрам. Но он не сможет этого сделать и не станет.

Синджон ускорил шаг. Его никто не отпускал, но ему не было до этого дела. Возвращаться он тоже не собирался. Единственное, чего он хотел, — это отправиться к Уэстлейку и заявить, что он выходит из игры.

Синджон слыл внимательным и страстным любовником, заботящимся об удовольствии своей партнерши.

Он попытался вспомнить женщину, к которой питал бы такую же необузданную страсть, как к Эвелин. Но тщетно. Ничего подобного еще не случалось в его жизни. И мысль об этом ничуть не остудила бушующий в душе Синджона гнев. Непременно должна существовать причина, по которой он хотел Эвелин столь сильно. Он облокотился о чугунную ограду и задумался.

Возможно, виной всему была окружавшая Эвелин тайна. Да и его собственное положение шпиона придавало ситуации пикантности.

А может быть, дело в самой Эвелин? Она ясно дала понять, что желает его так же сильно, как и он ее. Только вот Эвелин Реншо никогда не даст воли своему чувству к простому лакею.

Оно и к лучшему. Ведь если бы Синджон был ее любовником, он захотел бы защитить ее от Уэстлейка, а не отдать ему на растерзание. И не важно при этом, виновна она в чем-то или нет.

— Эй! — закричал кто-то, и Синджон обернулся. С крыльца дома, возле которого он стоял, на него взирал с кислой миной дворецкий. — Что это вы тут делаете?

— Разве это больше не свободная страна? — огрызнулся Синджон.

Если дворецкий ищет ссоры, то он ее получит. Синджону ужасно хотелось ударить кого-нибудь.

— К кому вы пришли? К графине Люси или лорду Фрейну? — раздался вопрос, и Синджон только теперь понял, что остановился возле Фрейн-Хауса. — Если у вас записка, я ее, конечно, возьму. Только в следующий раз пользуйтесь дверью для слуг.

Синджон представил себе, что за послания получает Люси. Наверняка приглашения на тайные свидания, изобилующие фривольными намеками и непристойными предложениями.

Такие послания скоро будет получать и Эвелин от своего любовника.

Синджон заскрежетал зубами, вот уже в который раз мысленно проклиная сестер Эвелин. Он чувствовал собственную беспомощность, и это ощущение уже изрядно ему надоело.

— Записки я не принес. Зато меня просили передать кое-что на словах. Скажите графине Люси, что джентльмен, которому она подарила медальон, желает вернуть его при первом удобном случае.

Ну вот. Теперь у Люси появятся другие тревоги, кроме забот о личной жизни сестры. Пусть постоянно оборачивается из страха, что Филипп придет за ней.

Дворецкий нахмурился.

— Что это значит? Кто просил это передать?

— Она знает, — ответил Синджон и зашагал прочь.

Дом графа располагался всего в нескольких кварталах от Фрейн-Хауса, но Синджон еще не знал, что скажет Уэстлейку, когда окажется с ним лицом к лицу.

Заявить, что он безумно желает Эвелин Реншо и потому выходит из игры, Синджон не мог.

Как не мог он размазать по лицу графа высокомерное выражение и сказать, что ему не нравится, когда Марианна выступает в роли свахи для его старшего брата.

Уэстлейк просто рассмеется в ответ — если он вообще умеет смеяться, — а потом щелкнет пальцами, и дюжие молодцы тотчас отволокут Синджона на ближайшую виселицу.

Синджон смотрел на внушительный фасад лондонского дома графа, окна которого безмолвно гнали прочь непрошеного гостя.

Жаль, что ревность и возмущение не помогут смести с лица земли обрамляющие вход элегантные мраморные колонны. Как слуга Синджон не имел права войти в эту дверь. А вот Уильям, как сын графа, мог, черт бы его побрал.

Мысль об этом поразила Синджона подобно удару молнии. Если бы он был не Сэмом, а Синджоном, сыном благородного человека, джентльменом с офицерским чином, героем, а не преступником, его имя стояло бы первым в проклятом списке любовников Эвелин. Под ливреей лакея скрывался человек благородного происхождения, в жилах которого текла такая же голубая, как у Эвелин, кровь.

Синджон знал наверняка, что Эвелин Реншо предпочла бы именно его, а не наследника графского титула Уильяма или лорда Даунинга с его «восточными техниками». Эта мысль вызвала улыбку на губах Синджона.

А потом он вспомнил, какой страстью пылала Эвелин в его объятиях, и застонал, пожалев, что вообще подумал об этом.

И некуда было спрятаться от Уэстлейка и своих собственных желаний.

Часом позже Синджон вернулся в Реншо-Хаус, и на этот раз он вошел через парадную дверь.