Портрет - Татьяна Казакова Страница 34

– Я хочу спать, – Лиза прошла мимо них в комнату и закрылась там.

– Ну-ка, иди сюда, умница, – приказала Геле, показывая на свою комнату.

– Ну что ты хочешь от меня? Что ты раскричалась? – Не выдержала Геля.

– Ты еще глупее, чем я думала. Садись.

Геля послушно села в кресло, а Анастасия Максимовна села на кровать.

– Геля, не хочу тебя пугать, но у нее какие-то странные синяки.

– Что значит, странные? Она же сопротивлялась.

– Знаешь, я помню, к нам приводили изнасилованных девушек…

– Ты что? – Со страхом прошептала Геля.

– А то, что у них синяки были по всему телу именно такие. Это она тебе рассказала, что сумку пытались отобрать?

– Виталий.

– Какой еще Виталий? – Опешила Анастасия Максимовна.

– Ну, Телегин, художник.

– Я так и знала. Все началось с этого художника. А прикидывался приличным человеком.

– Прекрати, ради бога!

– Нет, не прекращу! Ну-ка, расскажи по порядку, как все было.

Ангелина, вспоминая подробности и холодея от нехорошего предчувствия, рассказала, все что знала, и что было у Виталия.

– Ты же сама понимаешь, что это выглядит подозрительно, – заключила Анастасия Максимовна. – А сосед его что-то знал?

Геля замотала головой. Мать замолчала, потом изрекла.

– Вот что, я думаю, она наврала нам, сказала, что встречается с Райкой, а сама опять поехала в этому… там что-то произошло.

– Мама!

– Возможно, не было изнасилования, но была попытка. А скажи, у него не было никаких ссадин?

Геля обмерла. Да, были. Она хорошо разглядела – на руках были ссадины, и он непроизвольно потирал кулаки. Насильник?! Она в ужасе отшатнулась.

– Нет, этого не может быть, – прошептала, не глядя на мать. – Не может быть.

– Очень даже может.

Они замолчали. Геля, обхватив себя руками, смотрела прямо перед собой, Анастасия Максимовна как-то сгорбилась, с жалостью смотрела на дочь и думала, что с ними будет, когда ее не станет? Ведь обе совершенно не приспособленные, несовременные. Наверное, это она виновата – всегда все решала за них. Она не заметила, что плачет, с удивлением смахнула слезу. Геля села к ней на кровать, обняла мать и заплакала сама. Они были разные, но такие одинаковые в горе.

– Геля, – мать отстранилась и вытерла слезы. – У Лизы сейчас психологическая травма, ей нужен специалист. Слава богу, у меня есть к кому обратиться.

– А может, мы поспешили с выводами?

Мать тяжело вздохнула.

– Эх, хотелось бы… Пойди, послушай, как там.

Анастасия Максимовна пошла на кухню, а Геля подошла к двери дочки, прислушалась – тихо. Она легонько постучала – тишина. Подергала – закрыто. На душе стало так тошно, захотелось самой закрыться и выплакаться, но мама тоже переживает, Геля даже и не помнит, когда видела ее плачущей.

– Мам, откуда цветы? – Только теперь заметила два букета, стоявшие в вазах.

– Пока тебя не было, Кирилл забегал, а потом еще одна девушка, кажется, Нина с Лизиной работы. Она хотела поздравить, сказала, что уходит в отпуск и не увидится с ней.

Ангелина подошла к вазе, поправила цветы и закусила губу, чтобы не разрыдаться. Наблюдая за дочерью, Анастасия Максимовна хотела спросить, откуда она знает этого художника, но проглотила вопрос.

– Мамуля, может, поешь что-нибудь? Я же ничего не готовила сегодня, думала в ресторан пойдем, – она отвернулась, и по ее вздрагивающим плечам, Анастасия Максимовна поняла, что та плачет.

– О чем ты говоришь? Какая еда? – Она помолчала и ласково предложила – Гелечка, иди к себе, отдохни. Я позову, если что.

Геля кивнула и молча вышла. Она еще раз подошла к Лизиной комнате – все так же тихо. Тогда открыла дверь напротив.

Слава Богу, наконец, одна. И вдруг зазвонил ее телефон, посмотрела на экран – Виталий. Первый порыв – отключить, но…

– Але, – ответила она.

– Геля, ну как там дела? Как Лиза?

– Виталий, – пересиливая себя, тихо сказала Геля, – я догадываюсь, что произошло. Ты соврал, да?

– Ну да. Так вышло. Просто она не хотела тебе говорить.

– Как ты мог?! – Взрывается она. – Ты подонок!! Не смей звонить, сволочь!!

– Геля! Понимаю, что ты расстроена, но выслушай меня.

Выслушать?! Оказывается, его надо выслушать!

Сказать хотелось много, но мысли нагромождались, путались и слезы мешали. Она просто отключила телефон.

Виталий в недоумении уставился на телефон. Почему сволочь? И еще подонок? Ну да, неправильно он поступил, надо было сказать правду, но он пожалел ее. Она и так прибежала вся бледная и расстроенная. Конечно, она пока в шоке, сейчас бесполезно что-либо говорить… Он еще долго размышлял о происшествии, несколько раз набирал номер, но телефон был отключен. Тогда он позвонил соседу.

– Борисыч, ты чего делаешь? Приходи.

– А я сам собирался позвонить. Не понял, что произошло, и зачем мне надо было срочно звонить Анастасии. А может, лучше ты зайдешь, угощу тебя луковым супом. Ну как?

– Ладно, приду.

Андрей Борисыч угощал друга и исподтишка наблюдал за ним. Что-то он совсем не такой, пришибленный какой-то. Он не решился спросить. Принес виски, коньяк.

– Что будешь?

– Давай виски.

Борисыч разлил по бокалам виски, поставил перед Виталием тарелку с супом.

– Ну, давай, – поднял бокал.

Телегин хмуро смотрел в бокал, покрутил его в руках, выпил, и стал быстро есть суп.

– Виталь, ты не торопись, распробуй.

– Вкусно, чего там распробовать. Ты молодец, а я подонок, – неожиданно добавил он и отбросил ложку.

Борисыч, не донеся свою ложку до рта, в изумлении уставился на приятеля.

– Ты что, Виталий?

– Она назвала меня сволочью и подонком, – с невеселой усмешкой произнес он.

– Кто?

– Геля.

– Виталий ты же не мог ничего такого. Почему она так назвала тебя?

– Потому что соврал, не сказал правду.

– Может, объяснишь.

– Давай еще по одной.

Он даже не опьянел, хотя прилично выпил. Борисыч молчал, переваривая услышанное. Ужас какой! Бедную девочку изнасиловал какой-то урод. И тут одна мысль пришла в голову.

– Подожди, Виталь… А может, Геля решила, что это ты?

– Что я? – Непонимающе уставился на него, и вдруг дошло – Насильник, что ли? Ты с ума сошел! Лиза же не могла такое сказать.