Ангел в моей постели - Мелоди Томас Страница 34

– Это еще ничего не доказывает, – сказал Дэвид.

Во взгляде его был ледяной холод, какого она не видела у него никогда раньше. И угроза.

– Так вот за чем ты явилась сюда в ту ночь, когда я нашел тебя?

Она вернула мраморный сосуд на место. Дэвид присел на корточки возле нее.

– Это настолько ценная вещь, что ее хватило бы не только на уплату налогов за Роуз-Брайер за много лет. Почему ты ею не воспользовалась?

Он никогда не поймет, что, пока эта серьга спрятана, подумала Мэг, она остается свободной. По крайней мере она так считала.

– На тебе был мой плащ, – сказал он. – Тебе не пришло в голову, что, возможно, стреляли в меня, а не в тебя?

Она прижала руку к груди.

– В тебя?

– Почему тела сэра Скотта не было на том же пароходе, на котором ты уезжала из Бомбея?

– Я задержалась на неделю из-за болезни его жены. Капитан не разрешил ей сесть на его пароход.

– Ты рисковала, тебя могли поймать. Мэг била дрожь.

– Мы вместе уехали поездом из Калькутты. Она знала, что я нездорова, была добра ко мне, и я не могла ее бросить, когда потом она заболела.

– Но роль горничной благородной леди тебя очень устраивала.

Дэвид был прав. Однако Мэг выдержала его взгляд.

– Здесь не спрятано никаких сокровищ. Их увезли из Индии задолго до моего отъезда.

Дэвид прищурился.

– У тебя кровоточит рана, Мэг.

Ее поразило равнодушие, с которым он это произнес. Она опустила голову и увидела, что кровь просочилась сквозь повязку и выступила на лифе платья.

Дэвид подхватил ее на руки. В полном изнеможении она положила голову ему на плечо и слышала, как он разговаривал с человеком, ожидавшим его у ворот.

– Твой телохранитель? – спросила она, когда Дэвид посадил ее на лошадь, а сам сел позади нее.

Подобрав поводья одной рукой, он другой поддерживал ее, стараясь не касаться ее талии. Тепло, исходившее от его тела, согрело ее.

– Его зовут Ральф Блейкли. – Дэвид направил лошадь к дороге. – Ехать будет тяжело, – предупредил он.

– Со мной все хорошо, Дэвид.

– Конечно. Доказательство тому – кровь у тебя на платье. Неужели ты не могла прийти сюда завтра? Ума не хватило?

– Ты на самом деле думаешь, что стреляли в тебя? – спросила Виктория.

– Все возможно. – На этом разговор прекратился. В полном молчании они подъехали к коттеджу.

– Почему ты опять привез меня сюда?

Дэвид не ответил, спрыгнул на землю и помог ей сойти с лошади. На кухне горела лампа. Это означало, что Рокуэлл делал вечерний обход, прежде чем отправиться к себе в кладовку. Виктория споткнулась. Дэвид на ходу поднял ее на руки и понес по лестнице.

Дэвид плечом открыл дверь в ее комнату. Сделав три широких шага, он поставил ее на ноги около ее кровати и расстегнул ей плащ. От яркого лунного света, проникавшего через раздвинутые занавеси, по его лицу пробегали тени.

– Где ты будешь сегодня ночевать? – спросила она. Он снял с нее плащ и сунул под мышку.

– Плащ я здесь не оставлю. Не надейся.

– Дэвид?

– Держи свою серьгу. – Он бросил на ее кровать бархатный мешочек. – Ты заслужила ее, как непревзойденная лгунья.

. Дэвид пересек комнату и был уже у двери, когда к Виктории наконец вернулся дар речи.

– Что с тобой? Я не сделала ничего плохого. Он обернулся.

– Сэр Генри знает, Мэг.

– Что знает? – спросила она чуть слышно.

– Что Натаниел – мой сын.

Она ухватилась за железную спинку кровати.

– Подожди!

Но он уже вышел из комнаты. Виктория последовала за ним и увидела, как Дэвид открывает дверь в комнату Натаниела. Сердце у нее гулко забилось. К горлу подступила тошнота.

Дэвид знал. Откуда?

– Я бы тебе сказала, – прошептала она.

Голова у нее кружилась. Дэвид вернулся, но она не могла выдержать его укоризненный взгляд и отвела глаза.

– Ты прятала его от меня. Я никогда тебе этого не прощу. Никогда. Если хочешь наплевать на свое здоровье или тебе хочется убежать, беги. Можешь убираться ко всем чертям, Мэг, я и пальцем не пошевелю, чтобы остановить тебя.

– Ты не понимаешь. – Она ухватилась за стену. – Как ты мог после всего, что сделал?

– После всего, что сделал? – Он повысил голос. – Ты не помнишь, какую жизнь вела в Калькутте? Крала золото и драгоценности так же легко, как государственные тайны. Была членом «Союза девяти»...

– Мы были женаты три месяца. И чего ты ожидал? Ты считал, что мною можно пожертвовать. – Она едва сдерживала слезы. – Как ты смеешь в чем-то упрекать меня?

– Как смею? – Он надвигался на нее. – У меня есть сын, Мэг.

– Что ты собираешься делать? – охваченная гневом, спросила Виктория.

– Я еду за своим сыном.

– Ты не можешь. Он тебя не знает. Дэвид вплотную подошел к ней.

– Конечно, не знает. Ты позаботилась об этом, не так ли? Но он вправе знать, что у него есть отец. А не какую-то чертову ложь, которую ты сочинила, чтобы спасти свою проклятую шкуру.

– Ты лицемер! – Она с силой толкнула его, и он отшатнулся. Девять лет назад она узнала, почему он на ней женился. Все ночи, которые она провела в его объятиях, мечтая о будущем, которое никогда не наступит, и веря в его любовь, она была для него всего лишь работой.

– Чья ложь была хуже? Моя, потому что я боролась за свою жизнь и жизнь будущего ребенка, или твоя? Ты продал душу королеве и стране, как какой-нибудь интриган Лотарио, зная, что обманываешь меня. И не читай мне проповедей о лжи, когда сам совершил самую страшную ложь. – Она заколотила кулачками по его груди, но он крепко схватил ее за руки. – Ты должен на коленях вымаливать у меня прощение! У тебя нет сердца!

Она почувствовала, как напряглось его тело.

– Вряд ли ты когда-нибудь знала, что у меня на сердце. Но она уже не думала о приличиях. Не корила себя за ошибки, совершенные в прошлом. В том, что влюбилась в негодяя, который прикрывался высокими целями, чтобы затащить ее в постель.

– Твои высокомерные начальники приговорили меня к повешению еще до суда. Мой отец послал своих дружков по моему следу за то, что я предала его. Мне оставалось лишь бежать. И я выжила. Спасла себя и сына.

– Ты бередишь свою рану.

Он отпустил ее, и она отшатнулась, хватая ртом воздух.

– В тот день я могла бы убить тебя. Но не убила!

Он не сводил с нее горящих глаз и вдруг оглянулся. Виктория растерялась. В дверях стояла Бетани. В глазах ее блестели слезы.