Игра или страсть? - Элизабет Торнтон Страница 34

Эмили напустилась на Эндрю. Они направлялись в конюшни, чтобы взглянуть на новый экипаж.

– Что с твоей семьей? – возмутилась она. – У них что, нет чувств? У них в жилах лед вместо крови? Неужели они не умеют ни радоваться, ни веселиться? Где шампанское, чтобы поздравить счастливую пару? Эндрю выглядел изумленным.

– Они рады, – сказал он. – Просто мы не показываем своих чувств, как это делают другие.

– Почему? Предполагается, что ты роялист, «кавалер», а кавалеры должны быть галантными, веселыми и… полными жизни.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Значит, ты «кавалер», Эмили. Она смущенно засмеялась.

– Не думай, что я такая со всеми. С тобой, Эндрю, я могу говорить откровенно. Мы должны сделать что-то особенное для Марион и Брэнда.

В конюшне Мэнли разговаривал с управляющим Теодоры. Мистер Форрест с гордостью хвалился своими последними приобретениями, а мистер Мэнли был явно впечатлен.

Мэнли поднял глаза и заметил Эндрю и Эмили.

– Лорд Эндрю, – сказала Эмили, – берет меня на прогулку в новом экипаже, мистер Мэнли.

– Сейчас? Что ж, мне как раз нечего делать. Я поеду в качестве грума.

– В этом нет необходимости, – отозвался Эндрю. – Я вполне могу справиться сам.

Улыбка Мэнли стала шире.

– Конечно, можете, ваша милость. Но у меня приказ. Увидев, что Эндрю напрягся, Эмили незаметно ткнула его локтем в ребра.

– Спасибо, мистер Мэнли. Мы подождем снаружи. Когда они вышли на улицу, она сказала:

– С Мэнли бесполезно спорить. У него инстинкты овчарки, и, боюсь, он считает меня одной из своих овечек. Нам придется улыбаться и терпеть.

Эндрю покачал головой.

– Что? – спросила она.

– Он всего лишь слуга.

– Тем больше причин обращаться с ним как с принцем! Вскоре был подан экипаж. Эндрю взял вожжи, Мэнли помог Эмили сесть и занял место на облучке. Щелкнули поводья, и они тронулись в путь.

Экипаж быстро проехал по подъездной аллее и покатил по Хай-стрит.

– Смотри, Эндрю, – сказала Эмили, – вон Виктор Молверн.

Она помахала Виктору, Эндрю приподнял шляпу. Виктор сердито покраснел. Однако были и другие, которые откликались доброжелательно и выкрикивали приветствия.

Через неделю Брэнд чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы ехать в Брайтон. За это время они с Марион кое-что разведали. Несколько человек вспомнили белую собачку по кличке Снежок, но она принадлежала Теодоре. Некоторые местные жители вспомнили Ханну. Похоже, все они разделяли мнение доктора Хардкасла: Эдвина Ганн держала свою сестру в такой строгости, что бедняжка была рада получить место в Брайтоне и сбежать из-под надзора старшей сестры. Клэрис ничего не добавила к той истории, которую уже поведала Марион.

– Я прихожу к выводу, что была только одна собака, – сказал Брэнд, – собака Тео.

Марион кивнула:

– Я не могу припомнить пса в коттедже Эдвины. Но это не значит, – торопливо продолжала она, – что его там не было. Мои воспоминания весьма и весьма смутные. А что насчет писем Эдвины? Вы узнали из них что-нибудь новое?

– В них есть небольшая странность. Имя Ханны ни разу не упоминается. Интересно почему?

Марион вздохнула. Не похоже, чтобы они стали ближе к разгадке. Миссис Лав – их единственная реальная ниточка.

Марион знала, что встреча с миссис Лав – не единственная цель поездки. Брэнду нужно было появиться на нескольких ключевых предвыборных собраниях, и, как его невеста, она должна сопровождать его на этих мероприятиях.

Она не возражала. Во-первых, объявление об их помолвке уже появилось в местной газете, а во-вторых, это собьет злодея со следа. Никто не знал об истинной цели поездки в Брайтон. Все считали, что они едут из-за выборов.

Это был умный замысел, и она была решительно настроена не подвести Брэнда.

Марион беспокоилась о сестрах. Но, как верно заметил Брэнд, они не представляли угрозы, поскольку их еще не было на свете, когда пропала Ханна. Эндрю согласился присматривать за ними, а слугам было дано указание наблюдать за коттеджем на случай, если вор вернется.