Стальная Нелл - Сандра Мэй Страница 34

Для начала их вывели обратно к маори, и там Нелл и Мелани мылись горячей водой, ели горячую пищу и пили горячий травяной отвар. Потом их завернули в травяные покрывала и оставили спать в хижине, но спать они не могли, слишком напряжены и взвинчены были нервы. Мел к тому же страдала от боли в обожженных руках.

Они выбрались на воздух и обнаружили, что прогноз был неверен, и светит солнышко, а птицы распевают по всему бушу, нимало не смущаясь присутствием маори.

Перед хижиной вождя к крепкому столбу, вбитому в землю, привязали единственного оставшегося в живых бандита. Это был Дью. Маори перевязали его раны, но он все равно едва мог двигаться. Это не мешало ему смотреть на всех взглядом, полным звериной ненависти, и даже шипеть, когда кто-нибудь подходил ближе.

Том Хэккет, видимо, был сделан из стали, потому что успел сгонять в лагерь и принести оттуда останки рации. Теперь он сидел на солнышке, опять одетый в одну только набедренную повязку из тростника, и трудолюбиво ковырялся в искореженной рации. Нелл хотела подойти к нему, сесть рядом, но Том поднял голову и посмотрел на нее так холодно и нетерпимо, что она смутилась, шагнула назад, споткнулась и едва не упала.

Издалека доносился странный рокот. Он то нарастал, то затихал, и Нелл никак не могла понять природу этих звуков.

— Том…

— Что?

— Что это гремит?

— Барабаны.

— Какие?

— Деревянные.

— Ты не хочешь разговаривать?

— Я работаю. Ты мешаешь. На вопросы твои я ответил.

Нелл заломила пальцы. В глазах закипали слезы. Почему-то у нее теперь глаза все время были на мокром месте.

— Том?

— Что?

— Объясни, пожалуйста, что это за барабаны. Мне кажется, у меня сейчас будет истерика.

Он вздохнул и похлопал по циновке, приглашая ее сесть. Она села, стараясь не смотреть на длинное, стройное и мускулистое бедро бронзового цвета.

— Вождь решил отправить сведения о случившемся, не дожидаясь, пока я починю это барахло. Он не доверяет цивилизации.

— И поэтому барабаны?

— Да. Это сложная сигнальная система. Они отбивают дробь, которую слышит другое племя, передает следующим. В принципе, таким образом можно передать вести даже в Сидней. Насколько я знаю, в парке за городом живет небольшое племя.

— Они все понимают?

— Стыдись, мисс Куинс. Это же один народ. Конечно, понимают.

— А что означает эта дробь?

— Можно спросить у вождя, но в принципе… Учитывая, что сообщение должно быть кратким и емким — нечто вроде “шестерых белых убили, четверо остались, звать других белых, забрать наших белых”.

— Действительно, кратко и емко. Том, что происходит?

— В каком смысле?

— Ты на меня так смотришь… странно.

— Не думал об этом.

— Вчера думал.

— Вчера все было по-другому.

— И я была другая?

— И ты. Я так думал.

— Ты сердишься?

— Ты догадалась? Умница.

— За что, Том?

— Я могу тебе сказать, но тогда уже не смогу тебя простить, а мне хочется дать себе этот шанс.

— Том, я очень устала.

— Это не имеет отношения к усталости. Это даже не имеет отношения к десяти годам разлуки. Это привет из прошлого.

— Если ты о том, что я должна переменить свое мнение, так я уже…

— Нелл, ты не переменила бы его только в одном случае — если бы была хронической идиоткой. Тебе было восемнадцать, ты была зла на весь мир, но ведь и я недалеко ушел от тебя. Разве что мне никогда не хотелось кого-то ненавидеть. Я считал, что все люди в основном — хорошие. Что ни у кого на свете нет ни малейшего повода обманывать меня. Врать мне. Обворовывать меня. Я считал, что все, что я делаю, делаю я сам, понимаешь? Никакие обстоятельства и никакие люди меня к этому не принуждают. Прошло чертовски много времени, прежде чем я догадался, что это не так. Я поумнел, Нелл, я многому научился и считал, что уж теперь-то могу быть счастливым. Оказывается, еще рано. Нужно, видимо, еще десять лет, чтобы ты перестала мне врать.