Красив и очень опасен - Энн Стюарт Страница 34

– Про Шона, да? – устало спросила Кэссиди. – Надеюсь, ты не станешь вешать мне лапшу на уши насчет его очередных болячек? Он здоров как бык. Прекрасные губы Мабри едва заметно морщились.

– Речь идет уже не о болячках, моя милая, – сказала она. – Шон умирает.

* * *

Шон, настроение которого после третьей кряду порции виски с содовой было приподнятым, весело разглагольствовал. Тьернан сидел в кресле и, казалось, прислушивался к беззаботной болтовне писателя, однако мысли его были заняты Кэссиди. Она попытается задать стрекача, в этом нет сомнения. Но вот осмелится ли он ее удержать? Или бросится вдогонку, если Кэссиди все-таки сбежит?

Оба варианта развития событий представлялись не слишком вероятными. Возможно, Шон и в самом деле готов был пожертвовать собственной дочерью, но вот Мабри определенно на стороне Кэссиди. Если они объединятся против него, он окажется бессилен.

Единственная надежда Тьернана состояла в том, что они с Кэссиди зашли слишком далеко, у нее не хватит духа бежать. Она, конечно, очень хочет спастись, но раскинутые паучьи тенета слишком длинные и липкие, шансов вырваться на свободу остается мало. Если умом она понимала необходимость побега, то сердцем и душой уже принадлежала ему, Тьернану. Но вот что возмет верх?

– Да, черт побери, Мабри меня сегодня кастрирует, – с ухмылкой изрек Шон. – И видели бы вы, как вытянулась физиономия Беллингема, когда мы застали вас в холле! Мне казалось, глаза на лоб полезли. Хорошо еще, что я их понукал всю дорогу. Приди мы на несколько минут позже, и беднягу, наверное, удар хватил бы. Вот тогда вам бы точно пришлось подыскивать себе нового защитника.

– А почему вы вдруг решили вернуться домой? – бесстрастным тоном поинтересовался Тьернан. – Мне казалось, у вас была куча планов на этот вечер.

– Мне нездоровилось, – бойко ответил Шон. – Хватил лишку, должно быть, накануне вечером. Вдобавок не терпелось узнать, что вы затеваете с Кэсси. Откровенно говоря, я рассчитывал по возвращении застать вас с моей нескладехой уже в постели, однако вы почему-то подкачали. В общем, я в вас немного разочарован, приятель.

– Вот как?

– Да, хотя ночью я немного пораскинул мозгами и решил, что вам виднее. Просто у вас свой стиль. Между прочим, вы мне напоминаете меня самого в юные годы. – В голосе писателя появились горделивые нотки. – Черт побери, ни одна бабенка не могла мне отказать!

Ричард взглянул на хвастуна, и внезапно мысли его возвратились в уже далекое прошлое.

– Мы с вами совершенно разные, – сказал он.

– Чушь собачья! – выпалил Шон. – Еще минута, и вы разложили бы ее голую прямо на полу, а ведь моя Кэсс – настоящая святоша по сравнению со многими. В мать пошла, та тоже синим чулком была. Никому не давала.

– Мы, между прочим, о вашей дочери говорим, – напомнил Тьернан, – а не о дешевой уличной шлюхе.

– Вот как? – встрепенулся Шон. – А что, разве еще остались дешевые? – Он осушил свой стакан. – То есть вы хотите сказать, что уважаете ее? Так, что ли? – Он хмыкнул и махнул рукой. – Да ладно вам заливать, все равно не поверю. Надеюсь, вы не собирались жениться на ней и зажить честной жизнью? Вы почему-то не производите на меня впечатление надежного супруга.

Тьернан пытливо разглядывал собственные руки. Длинные крепкие пальцы. Ему ничего не стоило схватить старика за горло и сжимать его, пока ноги не перестанут дрыгаться в агонии. Одной мразью на свете меньше станет. А что, терять ему все равно нечего.

И вдруг, сам испугавшись этих мыслей, он встрепенулся и поднял голову. Да, как это просто, снова вернуться к этим мыслям. И еще проще претворить их в жизнь. Не удивительно, что преступность вокруг процветает.

– Эй, приятель, о чем это вы вдруг задумались? – осведомился Шон, пьяно покачиваясь. – Как будто призрак увидели.

Тьернан заставил себя улыбнуться.

– Увидел, Шон. Ваш.

Это потрясло старика.

– О черт, – выдавил он, отступая и чуть не упав. – Ну и шуточки же у вас, Тьернан. Прямо мороз по коже пробирает. Какой-то висельный юмор. Вы это знаете?

– Знаю, – кивнул Тьернан. – Это так и есть.

* * *

– Съешь лепешку, милая, – предложила Мабри.

Кэссиди уставилась в тарелку невидящим взором. Затем со вздохом ответила:

– Что-то у меня нет аппетита, Мабри. То ты масла в огонь подливаешь, то Ричард. От вашего мелодраматизма просто тоска берет.

Мабри пригубила бокал калифорнийского красного вина; Кэссиди же на этот раз предпочла кока-колу.

– Я вовсе не преувеличила, Кэсси, – промолвила Мабри. – У Шона скверные дела.

– Как раз это я и имела в виду, – вздохнула Кэссиди. – Шон и тебе успел мозги запудрить. Повторяю, он здоров как бык и не собирается…

– Он умирает, Кэсс, – перебила ее Мабри. – И не подозревает, что я об этом догадываюсь. Боль пока терпима, и, по словам его лечащего врача, не будет уж слишком донимать. Вот почему Шон стал много пить, надеется обойтись без наркотиков. У него рак, Кэсси. Причем в запущенной стадии.

Кэссиди похолодела. На лбу выступила испарина. В ноздри вдруг шибанул пряный аромат китайского чая.

– Сколько ему осталось?

– Боюсь, что немного. Он хочет закончить книгу. Для него это необходимо, Кэсс. И ему нужна твоя помощь.

– Но почему он придает этой книге такое значение? Дело ведь не в деньгах; я слишком хорошо знаю Шона. Несмотря на всю его расточительность, большего скряги в денежных вопросах, по-моему, днем с огнем не сыскать.

– Не скажи, – покачала головой Мабри. – Кстати, если считаешь, что твой отец вкладывал деньги в страхование здоровья или жизни, то сильно заблуждаешься. Он всегда повторял, что вверяет свою жизнь Фортуне.

– Ну и посмотри, к чему это привело!

– Это привело к тому, что ему досталась я, – напомнила Мабри с тонкой улыбкой. – И ты, между прочим.

– Еще те подарочки, – вздохнула Кэссиди, борясь с нарастающими страхом и тревогой. – Не забудь еще про Ричарда Тьернана. И все-таки не могу понять, хоть убей, почему он придает этой книге такое значение?

– Он хочет уйти, оставшись легендой. Ты сама знаешь, что после «Выхода сатаны» из-под его пера не появился ни один шедевр. Шон и сам это понимает, только признать не хочет. Да, и другие его книги продавались потом неплохо, хотя две последние так и не оправдали расходов на публикацию. Вот почему, Кэссиди, я думаю, что он не смерти боится, а забвения. Самое дорогое для него его талант и репутация…

– И тем не менее он готов поставить ее на карту ради какой-то дешевой сенсации.

Мабри вновь покачала головой:

– Он пишет вовсе не то, что ты думаешь.

Кэссиди в отчаянии всплеснула руками.

– Тогда как, черт побери, я могу ему помочь, если даже понятия не имею, о чем его книга? – удрученно воскликнула она.