Зима. Согрей мое сердце - Алекс Хилл Страница 34

Точно. Я становлюсь жадиной.

– О чем именно ты говоришь? – Дима нежно касается моих волос, а после гладит обнаженную спину.

– Да обо всем. Ты. Первый секс. Хотя, романтиком тебя не назовешь, – усмехаюсь, замечая как страх исказил его лицо. – Все в порядке. Говорю же, мне очень понравилось.

– Саня убьет меня, а тебя посадит под замок на всю жизнь, – произносит как приговор.

Похоже на моего брата, но… У него нет таких полномочий. В конце концов, жизнь моя, а значит и жить ее только мне. Он сам так все время говорит. Так почему это должно работать только с ним? Это общий закон.

– Нет. Ему придется смирится. Лучше это будешь ты, человек, которого я… Который мне дорог. Чем кто-то еще. Левый и ужасный. Какой-нибудь придурок, что треплет всем своим друзьям о победах в постели.

– Собираешься сказать ему?

– А ты хочешь скрывать? Или?.. – подрываюсь с места, попутно закутываясь в покрывало. – Мы… Все это ведь ничего не меняет, да?

– Что? Ты о чем? – Дима сгребает меня в охапку и падает обратно на диван.

Какая же я идиотка. То, что мы переспали, не делает нас парой. Совсем нет. Кажется, мой мозг вконец размяк из-за поцелуев и прочей ерунды. Я ведь не из таких девчонок. В смысле, меня ведь саму не интересуют отношения, потому-что это сплошной головняк. Но с ним… Дима особенный для меня, только вот кто я для него?

– Мы ведь не вместе? – отвожу взгляд. Боюсь расплакаться, а последнее, что мне нужно, так это жалость.

– А вот это ты мне скажи. Ты ведь стала игнорить меня в прошлый раз, когда мы стали сближаться. Не хочешь объяснить почему? Испугалась, что все выйдет за рамки?

Пытаюсь вырваться, но Дима с легкостью переворачивается, подминая меня под себя. Не уйти, но я знаю одну уловку. Когда тебе задают неудобный вопрос, задай в ответ три.

– Что случилось на колесе обозрения между тобой и Сашей? О чем говорила Настя, когда приезжала последний раз? Кто прототип твоей «той самой»?

– Ответь на мой вопрос, а я отвечу на твои, – спокойствие в его голосе обезоруживает.

Он готов довериться мне? Не может быть…

– Ла-а-адно, – медленно проговориваю, стараясь разглядеть подвох. – Может, займем более удобную позицию? Так ты меня раздавишь.

– Может тебе еще и чай сделать?

– Было бы неплохо.

– И мордочку вареньем помазать?

– И можно не только мордочку, – мурлычу, ерзая под ним.

– Не-а. Не прокатит. Не соблазняй меня, Ксю, – целует в нос. – Давай так. Ты в душ, я на кухню. Встречаемся здесь через десять минут и устроим ночь правды.

***

Когда закрывается дверь в ванную комнату, улыбка испаряется с лица Зимина. Ночь правды? Что за кретин? Какой правды? Ксю начнет собирать свои вещи еще в процессе его рассказа. Нет. Рассказывать все точно нельзя. Полуправда ведь все равно правда. Верно?

Дима вытаскивает из шкафа красные спортивные штаны и надевает их, усмехаясь. Ей понравится. Нужно как можно больше отвлечь ее внимание и тогда все будет… Хорошо? Наверное. Хотя сейчас, вспоминая все что случилось этим вечером, нельзя назвать это просто «хорошо». Это как минимум занебесно.

Пока закипает чайник, Зимин убирает в холодильник недопитую бутылку коньяка. Дима редко пьет, но тут бы особый повод. Он так взбесился, отпустив Ксю на свидание. Алкоголь должен был помочь выплеснуть лишнюю энергию, только Ксю вернулась раньше, чем предполагал Зимин, и ей пришлось принять удар на себя.

Искры между ними вспыхнули с новой силой. Их невозможно сдержать. Это совсем не то, что было пару лет назад. Куда больше и ярче. Только что теперь? Как ее удержать? Уберечь?

Саня будет в ярости. И это мягко сказано. Да и примет ли Ксю Зимина по-настоящему? Может, это просто отголоски прошлого? Она любила его раньше, но что теперь?

Куча вопросов, ответы на которые подскажет только время.

– Дим, ты не принесешь мне рубашку? – кричит Ксю из ванной.

Зимин невольно улыбается. Она в его рубашке это лучшее, что он видел. Самое сексуальное и привлекательное. Только она.

***

– Да, – произношу, сжимая в руках чашку с чаем.

Постель не самое лучше место для чаепития, но так уютно сидеть с подушкой за спиной, закинув ноги на Зимина. Он, кстати, в тех самых забавных, но сексуальных красных спортивках, с голым торсом и легкой расслабленной улыбкой на лице. Очаровательная картина.

– Что? – Дима косится в мою сторону.

– Это ответ на твой вопрос. Да.

– А можно как-то поподробнее. Этого слишком мало для вечера правды. Ты же хотела, чтобы я доверился тебе, так пойди навстречу.

– Я испугалась, – опускаю голову, но тут же вскидываю подбородок. Мне не стыдно. Это ведь мои чувства. – Ты ведь знаешь, что я уже была влюблена в тебя. Это, конечно, прошло, но… Когда мы снова стали общаться, я…

– Почувствовала, что снова влюбляешься? – это не язвительность, скорее самодовольство.

– Почувствовала, что теряю себя, – поправляю со вздохом. – Я не хочу такого ни для себя, ни для кого-то еще. Весь этот спектр эмоций затуманивает здравый смысл.

– Я понимаю, куда ты клонишь, но ты не права. Миша…

– Дело не только в нем. Сколько всякого говна происходит из-за, – сглатываю горечь, – любви.

– Говно происходит из-за людей. Они всего лишь оправдывают собственные тупые поступки чувствами, чтобы переложить все ответственность на кого-то еще.

– Ты так говоришь, будто сам веришь в любовь, – вскидываю бровь.

Дима хмурится и барабанит пальцами по белой чашке. Видимо, ответа не будет.

– «Зайки», да? Сколько их? Зачем они вообще тебе нужны? Почему просто не завел себе нормальную девушку?

– Потому что ни одна нормальная бы не согласилась встречаться со мной. Я не создан для отношений. Ты меня видела по утрам? А в гневе? И это случается… Часто. И я не всегда могу это контролировать.

Вот мы и подбираемся к главному. Сердце дрожит. Страх это или волнение? Не знаю. Может, все вместе?

– Но этому есть причина.

– Есть, – расслабленность и веселье покидают Диму.

– Расскажешь? Вечер правды, все дела.

– Я… психически неустойчив. Началось еще в детстве. Кошмары, панические атаки, навязчивые страхи. Родители были взволнованы, обратились к врачу. Причины так и не нашли, точнее, сказали наследственное. Вроде мой прадед по отцу был тем еще сумасшедшим.

Боюсь пошевелиться, чтобы не сбить его. Зимин не смотрит на меня, его взгляд устремлен в чашку с чаем, но если ему так легче, пожалуйста.

– Терапия помогала. Мать давала мне какие-то таблетки, я не особо интересовался, потому что чувствовал себя нормально после них. Спокойно спал, ел, был обычным пацаном. Но все чудеса закончились, после того как Миша погиб. Мой друг спрыгнул с крыши, остальные затеяли между собой бойню. Я не мог это выносить. Пытался поймать равновесие, но лишь сильнее раскачивался. Все началось снова. И с большей интенсивностью.