Ярцагумбу - Алла Татарикова-Карпенко Страница 33

Нари смотрела на меня заботливыми миндалевидными, цвета горького шоколада глазами, видела, что мне грустно и не знала, что предпринять.

– Хотите еще коньяку? Я вполне платежеспособна. Правда, для этого вкалываю как лошадь.

– Столько работы в Храме Истины?

– О, нет, не только! Я перевожу на русский и обратно документацию, делаю синхронный перевод встреч, сотрудничаю с мэрией, полицией, с частными компаниями по продаже недвижимости, и еще бог знает что!

Я улыбнулась тому, что так правильно оценила ситуацию раньше ее слов.

– А хотите, я познакомлю вас с мальчиками из бой-тауна и с катоями Walking street? Они занятные. Едем?

Я согласилась.

Мальчики, предназначенные развлекать мужчин, гибкие, миловидные, хрупкие в кости, пританцовывали куда пластичнее подавляющего большинства девочек на продажу. Их стрижки и укладки упругих густых шевелюр удивляли разнообразием и фантазией линий, смелостью находок и возможностями парикмахеров в работе с азиатскими волосами.

– У тайцев волосы растут, где надо: почти нигде на теле, но все – на голове, – тон Нари, как обычно, был несколько безапелляционным. Зеркальная гладкость рук и ног, шелковость живота и груди, действительно является нежным качеством жителей Тайя всех полов, которых, как известно, здесь не два, как положено, а больше.

Мальчики крутились, юлили, все как один обтянутые узкими брючками, короткими трикотажными облипками или безрукавыми рубашками с кокетливо приподнятыми воротничками. Бои-геи не гнушались предлагать массаж и женщинам, случайно или из любопытства забредшим в их вотчину, в их подвижное, небезопасное царство. Мы заглянули в два душноватых клуба, где черноголовые, стриженые как для конкурса парикмахеров, гибкие однополые пары предавались свободной любви, исторгая вопли восторга и демонстрируя некоторую пластическую изобретательность. Куда меньшей фантазией обладали разнополые партнеры в клубах соседних переулков, где высшим пилотажем оказалось уложить даму на колени одному из ни в чем не повинных зрителей и приняться за работу, используя вполне правдоподобный муляж гениталий, прячущий внутри себя живую плоть, принадлежащую исполнителю шоу.

Злачные места были похожи одно на другое и шокировали меня только в первые минуты. Потом муляжи, имитация и обыденность происходящего определили все по своим местам, и потребовалось немного алкоголя, чтобы вновь скисшее мое настроение чуть исправилось.

Поход по прокуренным, старательно охлаждаемым шумными кондиционерами стрип-барам, которые безуспешно пытались прятать в потемках свою обшарпанность и неухоженность, завершился посещением знаменитого Х-шоу, еще одного не очень отлаженного, выполняемого с ленцой аттракциона. Полностью обнаженные, полногрудые высокие девушки несколько скованно продефилировали тонкокостной модельной стайкой и неловко потанцевали перед набившимися в затхлый зальчик японцами, китайцами, немцами и русскими, прежде чем неожиданно высвободить и представить на обозрение публики таившиеся до времени, упрятанные, зажатые между бедер мужские гениталии.

Нари восторженно заулыбалась, стиснула мою руку:

– Видишь, видишь?! Вот они! Поняла? – Она не заметила, как перешла на «ты», не скрывала радости человека, делающего невероятный подарок. – Теперь идем, я тебя познакомлю с катоями лично. Здесь, рядом, в двух шагах.

На высоком «стакане», круглом постаменте с блестящим шестом посредине, держась за него, пританцовывали, покрикивали, приветственно махали руками красивые, упакованные в яркий макияж и откровенные одежды катои. Еще стайка активно привлекала к себе внимание, перемещаясь по площадке перед баром. Глубокие декольте коротких топов, или плотные бюстье, поддерживающие идеальной формы объемные груди, шорты, едва прикрывающие упругие ягодицы, яркий трикотаж, повторяющий выразительные, гнутые линии бедер, длинные ухоженные волосы, холеная лоснящаяся кожа, долгие ноги в обуви на преувеличенно высоких каблуках – все откровенно предъявлялось, демонстрировалось, предлагалось. В их жестах, мизансценах, манере улыбаться, смотреть, поворачивать голову, поправлять волосы и платье, вставать, садиться, ходить, открывать сумочку, доставать зеркальце, заглядывать в него, держать сигарету, дотрагиваться друг до друга – во всем их существовании не было ничего от мужчин. И ничего от трансвеститов, кривляющихся в имитации. Леди-бои казались до такой степени женственными, притягательными, манкими, что от них было трудно оторвать взгляд. Бесспорно эффектные, они в полной мере осознавали это. Их поведение напоминало какой-то театр представления, подчинялось особым законам острейшей экстравагантности, вычурности, излома. Они казались невероятными живыми игрушками, забавными и прельстительными.

– Они все… м-м-м… сделаны, как те, в Х-шоу? – решила я уточнить.

– Нравятся? Нет, здесь присутствует разнообразие. – Нари порой удивляла использованием точных литературных выражений. – Есть те, которые не делали вообще никаких операций, но рано начали принимать гормоны. У них женственные фигуры, маленькая грудь, низкий голос, кадык, они миловидны, но недостаточно хороши. Другие делают грудь, исправляют линии бедер, ног, убирают кадык, утончают черты лица, даже голосовые связки оперируют, но оставляют член. Многие из тех, кого ты сейчас видишь – таковы. Вот та блондинка в розовом платье и вот эта, пышногрудая, в кепи. Ну, и, естественно, постоянный прием гормонов. Но есть и те, что полностью меняют пол. Кат. Cut. Отрезание. Перестройка гениталий на женские. Хирурги всё научились делать. Были бы деньги и желание. Все мы – не мужчины и не женщины. Мы – катои, третий пол. – Нари становилась все более откровенна, сказывалось выпитое. – Мы – высшая раса. Мы сами, осознанно, выбрали свою половую принадлежность. Мы научились обретать предельную женственность. Вы же видите, как мы пластичны, изящны, выразительны! Это поражает всех! Как отличить леди-боя от женщины на наших улицах, за прилавками магазинов, в кафе, в офисах, всюду? Если девушка выше обычного роста, хороша собой, ухоженна и обладает особым даром очаровывать – это одна из нас. Мы стали такими, какими многим из вас, обычных женщин, быть не дано. Мы сами себя формируем, мы выполняем функцию Бога. Мы – чудо. – Нари перевела дыхание, будто закончив декламировать какой-то литературный отрывок, будто повторила заученное и уже много раз до этого произнесенное. – Когда я уезжала в Россию учиться, я была мальчиком, не начинала даже гормонотерапию. Все сделано за последние четыре года. Еще подробности? Хочешь, я разденусь?!

Я смотрела на Нари, не слишком похожую на тех экзотических птиц, что спешили сейчас к ней, здоровались, обнимались, целовали ее в щеки, вытягивая шейки и надувая губы, заглядывали ей в глаза, щебетали, оборачивались ко мне, чуть приседали плотно сдвинутыми коленями, подавали мне свои тонкие, когтистые лапки, заманчиво улыбались… Она была другой: строгой, умеренно накрашенной, элегантно одетой, куда более спокойной и ровной. У нее совсем другая профессия, этим все сказано.

– Давайте выпьем! Так давно не виделись! – на беглом английском предложила высокая блондинка в розовом вечернем платье, облегающем тончайшую талию и бедра идеальной округлости. Мы переместились к стойке. Душные, терпкие запахи, источаемые птицами, дурманили. Новая порция легкого алкоголя успокоила и развеселила.