Что скрывал покойник - Луиз Пенни Страница 33

— По крайней мере, мы сможем использовать эту салфетку еще раз, — проговорил Оливье, глядя в зал через плечо старшего инспектора. — Какое душещипательное и умильное представление. Кошмар, глаза бы мои на нее не смотрели. Хотите пирожных?

Оливье держал поднос, на котором лежали пирожные хворост и безе, дольки пирога и маленькие тарталетки со сладким кремом и начинкой из глазированных фруктов. Гамаш выбрал фруктовое пирожное с крошечными ягодками дикой голубики.

— Благодарю вас.

— Я официальный поставщик провизии для катастрофы, которая должна сейчас произойти. Не могу понять, чего добивается Клара, ведь ей прекрасно известно, что говорила за ее спиной Иоланда все эти годы. Страшная женщина.

Гамаш, Оливье и официантка следили за сценой, разыгрывающейся на их глазах в притихшем бистро.

— Тебе известно, что мы с тетей были очень близки, — бросила Иоланда в лицо Кларе с таким видом, будто верила каждому своему слову. — Я знаю, ты не расстроишься, если я скажу, что мы все думаем, что это ты украла Джейн у ее настоящей семьи. Все, с кем я разговаривала, согласны со мной. Тем не менее, похоже, ты просто не понимала, что творишь. — Иоланда презрительно улыбнулась.

— О боже, — шепнула Руфь Габри, — начинается!

Питер с силой сжал подлокотники кресла. Ему отчаянно хотелось вскочить и заорать на Иоланду, заставить ее замолчать. Но он знал, что Клара должна справиться с этим самостоятельно, должна наконец постоять за себя. Он ждал, что ответит жена. Ее ответа ждал и весь зал.

Клара глубоко вздохнула и ничего не сказала.

— Я занимаюсь организацией похорон тети, — заливалась соловьем Иоланда. — Скорее всего, панихида состоится в католической церкви в Сен-Реми. Это церковь, в которую ходит Андрэ.

Иоланда протянула руку, чтобы коснуться руки супруга, но тот в этот момент просто вцепился в гигантский сандвич, выдавливая из него майонез и мясную начинку. Ее сын Бернар зевнул, продемонстрировав остатки наполовину съеденного бутерброда и потеки майонеза на верхних зубах.

— Я собираюсь поместить объявление о службе в газете, и ты, без сомнения, увидишь его. Быть может, ты даже сможешь придумать надпись для ее могильного камня. Но ничего вычурного, моей тете это бы не понравилось. Во всяком случае, подумай об этом, а потом сообщи мне.

— Еще раз повторяю, что очень сожалею о смерти Джейн.

Когда Клара только подходила к Иоланде, она уже точно знала, чем это закончится. Знала, что Иоланда каким-то непостижимым образом всегда могла допечь ее. Могла причинить ей невыносимую боль, тогда как другие, по большей части, просто не могли до нее добраться. Это была одна из маленьких загадок жизни, когда женщина, к которой она не питала ни малейшего уважения, могла с легкостью уложить ее на обе лопатки. Кларе казалось, что она готова к такому повороту событий. Она даже осмелилась надеяться, что в этот раз все будет по-другому. Но, разумеется, она ошиблась и все осталось по-прежнему.

Еще долгие годы Клара будет помнить, что она чувствовала, стоя у стола Иоланды. Снова ощутила себя некрасивой маленькой девочкой на школьном дворе. Нелюбимый и непривлекательный ребенок, недостойный любви. Страдающая плоскостопием, неуклюжая, медлительная, постоянный объект для насмешек. Девочка, которая смеялась невпопад и верила в сказки, которая отчаянно хотела, чтобы кто-нибудь, кто угодно, полюбил ее. Глупая, глупая, глупая. Вежливое деланное внимание и сжатый кулак под крышкой школьной парты. Ей хотелось убежать к Джейн, которая могла все исправить.

Обнять ее своими полными добрыми руками и успокоить, приговаривая:

— Тише, тише. Все будет хорошо.

Руфь Зардо тоже запомнит этот случай и превратит его в поэтическое переживание. Оно будет опубликовано в следующем сборнике ее стихотворений под названием «Со мной все в порядке»:

Ты была мотыльком,

Нежно коснувшимся

Моей щеки в темноте.

Я убила тебя,

Не зная, что ты

Всего лишь ночная бабочка

И что у тебя нет жала.

Но сильнее всего Клара запомнит ядовитый смех Андрэ, который продолжал звучать у нее в ушах, когда она молча возвращалась к своему столику, до которого, как ей казалось, она шла целую вечность. Так смеется избалованный, злой ребенок, когда видит страдания и муки живого существа. И звук его был очень знакомым.

— Кто это звонил? — поинтересовался Бювуар, когда Гамаш вернулся на свое место. Бювуар заметил, что его начальник не просто ходил в туалетную комнату.

— Доктор Харрис. Я не знал, что она живет неподалеку, в деревушке, которая называется Клегхорн Холт. Она сказала, что завезет нам отчет по дороге домой, часов около пяти.

— Я распорядился, чтобы несколько человек занялись обустройством комнаты для совещаний, и отправил еще одну бригаду в лес все там заново тщательно обыскать. Полагаю, стрела может быть в одном из трех мест: она или торчит в земле где-то в лесу, или ее подобрал убийца и к настоящему моменту, скорее всего, уже уничтожил, или же, если нам повезет, она среди тех стрел, которые Лакост нашла в Клубе лучников.

— Согласен. Действуйте.

Бювуар отправил двух агентов допросить Гаса Хеннесси и Клода ЛаПьера о происшествии в бистро. Разговор с Филиппом Крофтом он оставил для себя. После этого он присоединился к Гамашу, который ждал его на улице, и, спрятавшись под одним зонтом, мужчины зашагали через деревенскую площадь.

— Мерзкая погода, — заметил Бювуар, поднимая воротник куртки и зябко поводя плечами, чтобы стряхнуть капли дождя.

— Дождь не перестанет, да еще и похолодает, — машинально ответил Гамаш и внезапно понял, что ведет себе как настоящий деревенский житель, во всяком случае в том, что касается прогнозов погоды.

— Что вы думаете об агенте Николь, Жан Ги?

— До сих пор не могу понять, как она попала в Сюртэ, с таким-то отношением к делу, не говоря уже о рекомендации принять ее с повышением до сотрудника отдела по расследованию убийств. Она неспособна работать в команде, совершенно не умеет разговаривать с людьми, абсолютно не умеет слушать. Просто поразительно. Я думаю, это лишнее доказательство того, о чем вы говорите уже много лет: по службе продвигаются и получают повышение не те, кто нужно.

— Как вы думаете, она способна учиться? Она ведь совсем еще молода, правильно? Сколько ей, лет двадцать пять?

— Она не так уж и молода. Лакост ненамного старше ее. И я убежден, что возраст здесь ни при чем, все дело в личности. Думаю, что если она не будет следить за собой, то и в пятьдесят останется такой же. Если не хуже. Способна ли она учиться? Без сомнения. Но главный вопрос заключается в том, сможет ли она разучиться. Сможет ли избавиться от своих вредных привычек и неправильного отношения?

Бювуар заметил, что по лицу старшего инспектора стекают капли дождя. Ему захотелось стереть их, но он сдержался.