Путешественник - Жюльетта Бенцони Страница 33

— Может быть, во сегодня вечером я хочу произвести впечатление. Ты увидишь, что игра стоила свеч. И пожалеешь о своих сапогах…

В украшавшем камин трюмо он с удовлетворением осмотрел свою элегантную фигуру в прекрасно сидевшем на ней сатиновом платье темно-красного цвета, которое шло к его смуглой коже и черным глазам. Темно-каштановые волосы были прикрыты не менее великолепным белым париком, гармонировавшим с алансонским (По имени города Алансон, знаменитого своими кружевами. — Прим, перев.) кружевом, пенившимся у него на груди. Золотое шитье и золотые пуговицы делали еще богаче этот придворный костюм, поверх которого висела голубая лента Святого Людовика.

— Я ни о чем не буду жалеть, — сказал Гийом, осушив стакан и поднимаясь. В потускневшем зеркале возник его образ: облаченная в строгий черный бархат фигура контрастировала с обликом друга. Края его одежды были обшиты сутажем — простой рисунок начинался на высоком воротнике и спускался до самого низа куртки, обегая рукава. Но нежно мерцавший на кружевном жабо крупный изумруд, дополнений еще одним, украшавшим правую руку под белой пеной манжеты, мог сравниться по стоимости с самым богатым особняком в городе.

— Теперь пошли! — заключил он и взял с кресла широкий плащ с тройным воротником…

Минуту спустя мужчины входили в просторную гостиную отеля Меснильдо. Молчание, сопровождавшее их от самого порога, красноречиво свидетельствовало о любопытстве ожидавших людей. При их приближении фигуры замирали, разговоры становились тише, превращаясь в шепот, а они тем временем шли по нежным розам, изображенным на ковре: состоявший из букетов рисунок привел их прямо к обитому перламутровым шелком диванчику, на котором сидели две женщины и смотрели, как они подходят. У Гийома возникло странное ощущение, будто он находится в королевском дворце и идет к трону, но для него это не явилось неожиданностью: небольшой церемониал наверняка подготовили заблаговременно.

Младшая из женщин — ей было, по-видимому, от двадцати пяти до тридцати лет — встала и обняла Феликса.

— Добро пожаловать, милый кузен! После столь долгих приключений вам, должно быть, приятно возвратиться в наш старый город, где все, поверьте, живо интересовались вашими подвигами…

— Весьма скромными, дорогая кузина, коль скоро я имел счастье остаться в живых и теперь вас приветствовать. Заслуга в этом принадлежит прежде всего господину бальи де Сюфрану, под чьим командованием я имел честь служить, — это он покрыл себя лаврами на Коромандельском берегу, в Тринкомали и в Гонделуре…

Экзотические названия прозвенели под мерцающим хрусталем люстр, отразившем их в сторону присутствующих. Отвернувшись от Феликса, прекрасная хозяйка дома — она действительно была красива, бела и стройна и обладала гордыми чертами и холодными глазами, смотревшими из-под водруженной на голове вызывающей напудренной прически, — обратилась к Гийому:

— Вы тоже принимали участие в этих боях, сударь?

— Да, и мне посчастливилось, сударыня, правда, в роли простого волонтера. Господин де Керсозон, командовавший «Брильянтом», на котором служил мой друг Феликс, милостиво согласился взять меня на борт, чтобы я мог принять участие в сражении, и я ему бесконечно признателен. Как, впрочем, и вам за то, что вы соизволили заговорить со мной, не дожидаясь, пока меня вам представят.

— Дружба, связывающая вас с моим двоюродным братом, служит для меня достаточной рекомендацией. Однако я ценю ваше желание соблюдать приличия. Феликс, будьте любезны!

Молодой человек поклонился:

— Для меня это удовольствие, которое лишь я один могу себе позволить, поскольку, мой дорогой Гийом, ты здесь никого не знаешь. Позвольте, кузина, вам представить господина Тремэна, чья шпага весьма кстати выручила меня из одного очень затруднительного положения на улицах Порто-Ново, и который затем оказал мне гостеприимства во дворце своего приемного отца.

Слово это повергло присутствующих в приятный трепет, а в их глазах появилось вопросительное выражение. Жанна дю Меснильдо взяла на себя труд выразить всеобщее недоумение, протягивая при этом руку для поцелуя:

— Во дворце? Ваш… приемный отец, что же — принц?

— Никоим образом, мадам, хотя он и обладал душой принца. Человек, которого мне было так тяжело потерять в прошлом году, был простым негоциантом. Прослужив довольно долго в Индийской компании, он завел собственное дело. А расположение богатого майсурского наместника Хэйдера-Али помогло ему нажить состояние.

— Вы родились там, сударь?

— Нет, сударыня. Я родился в Квебеке…

— В Квебеке? В Новой… Я хотела сказать, в Канаде?

— Вы правильно выразились: я родился в Новой Франции. Я уехал из нее еще ребенком, после того как умер мой отец и англичане прогнали нас…

Гийом подумал было, что допрос несколько затянулся, как вдруг пожилая дама, по-прежнему сидевшая на диване, решила, что о ней порядком забыли. Высоким аристократическим голосом она проговорила:

— Вот интересный человек! Довольно его задерживать, моя милая Жанна, уступите мне его ненадолго!

Через минуту, расположившись рядом с ней среди удобных подушек, Гийом отвечал на вопросы старейшей гостьи и наиболее знатной дамы — Франсуазы-Шарлотты, вдовствующей маркизы д'Аркур, чей великолепный дворец находился рядом с дворцом Меснильдо. Очевидно, она была чрезвычайно важной особой, и путешественник это инстинктивно чувствовал. Причиной тому, конечно же, было не имя, ничего ему не говорившее, а все остальное: ее манера держаться, непринужденность, безупречное изящество черных кружев, в которые были облачены ее руки вплоть до самых пальцев, украшенных восхитительными кольцами, а также неподражаемая придворная манера говорить, бывшая для нее естественной, — эта женщина бывала в Версале и, должно быть, привыкла к королевскому обхождению. Вопросы ее хоть и были скромными, касались больше личности гостя, нежели его происхождения, и быстро вызвали у Гийома ощущение неловкости.

— Вы оказываете мне большую честь, интересуясь моей персоной, сударыня. Больше, чем я того заслуживаю. Вы, вероятно, не слышали, что я не отношусь к знатному роду. Моя фамилия…

— ..одна из добрых старых нормандских фамилий, древних и простых, с которыми наши предки связали названия земель. Вас зовут Тремэн? Чудесно! Так вот, меня раньше звали Майяр, подобно всем этим Губервилям, Бомонам. А нашу хозяйку звали Жалло.. Что ничуть не мешает ей быть внучатой племянницей маршала де Турвиля…

— Жалло… дворянского рода, я думаю?

— Бесспорно! Так может случиться и с вашими потомками. Надо же быть чьим-то предком… и было бы жаль, если у вас совсем не будет детей. Ну, полноте, — добавила она со смехом, легонько постучав кончиком веера по руке собеседника, — что это вы насупились? Я в том возрасте, когда могу, не боясь последствий, сказать мужчине, что он мне нравится, так что мы еще увидимся. А теперь уступите-ка место молодому Варанвилю. Никогда бы не поверила, что эта буйная голова сошьет себе однажды костюм героя…