Жена для политика - Дениза Алистер

Джесси вошла в вагончик. Поверх тесного ярко-оранжевого купальника на ней был грубый просторный шерстяной свитер, закрывавший ее от шеи до колен.

— Поторапливайся, дорогая, — увидев ее, сказала Пат, — фотограф тебя ждет.

Она прошла через вагончик, чувствуя, как при каждом движении узкий купальник врезается ей в тело.

Патриция, редактор фотоотдела журнала, смотрела на нее из угла вагончика.

— Это тот самый — оранжевый?

— Да, — пробормотала Джесси, стягивая с себя свитер. — Я поторапливаюсь.

Она бросила свитер в парусиновую сумку, стоявшую в углу, и расправила купальник.

— Ты считаешь, он достаточно открытый? — Вчера они с Патрицией выбрали этот купальник, но вопрос продолжал ее волновать.

— Повернись. — Она покрутила рукой. Джесси медленно повернулась, хотя осмотр явно не имел никакого значения. Всего две тоненькие оранжевые полоски! Что-либо более откровенное трудно даже представить.

— Он достаточно открытый. — Патриция повернула ее еще на пол-оборота и расправила завернувшийся краешек.

— Если бы наши купальники не были открытыми, журналы не раскупались бы в таком количестве, и нас не было бы здесь.

Из своих двадцати девяти лет пятнадцать Джесси проработала фотомоделью, однако так и не смогла преодолеть стеснительность. Она всегда чувствовала неловкость, рекламируя купальники и нижнее белье, что, к сожалению, было ее основным занятием.

Девушки вышли наружу. Тотчас солнце спряталось за тучу, и песок зашуршал под порывом холодного ветра. Тихо шелестели волны Мексиканского залива, разбиваясь о пустынный берег, где проходили очередные съемки.

— Солнце уходит. Давайте поторапливаться, пока еще можно снимать. — Тони, фотограф журнала, работающий по договору, продумывал композицию следующих снимков. — Джесси готова?

— Почти. А как волосы? Их намочить? — спросила Пат. — Подойди сюда, Джесси. — Она пошла к столику, у которого стоял парикмахер с пульверизатором в руке.

Джесси направилась к ним, дрожа от холода. Всего час назад тот же самый парикмахер делал ей завивку. Теперь он должен расчесать ее волосы и намочить их. В какой-то момент внутри вспыхнуло раздражение. С ней обращались как с куклой: одевали и раздевали, заставляли встать так и этак, таскали с места на место. Вся ее жизнь состояла из проведенных впустую часов и ненужных действий.

Джесси не собиралась заниматься этой работой так долго. Первые пять лет было замечательно, потом она терпела, а последние пять лет… Да, последние пять лет она решала, чему бы посвятить свою жизнь.

Когда она подошла к столику, то уже прекрасно владела собой. Она стояла, послушно наклонив голову, пока парикмахер расчесывал копну ее волос, время от времени поливая ее водой и следя, чтобы ни один волосок не остался сухим.

Внезапно острая боль пронзила живот. Джесси похолодела. Спазмы прекратились так же неожиданно, как и начались. От облегчения у нее закружилась голова, и она вздохнула, расслабляя напряженные мышцы. Такие спазмы повторялись многие годы каждый месяц с точностью часового механизма.

Она провела по животу рукой и утешила себя мыслью, что завтра истекает срок ее контракта. Уже завтра она займется поиском какого-нибудь другого дела, завтра поедет к Стефану. Едва подумав о нем, она почувствовала, как легко стало у нее на сердце. Он был ее единственной любовью и, одновременно, ее позором. Сейчас он был и ее надеждой на будущее.

— Мы готовы! — крикнул Тони. Камера стояла у самой воды.

— Почти все! По-моему, неплохо, — сказала Патриция, отходя в сторону и глядя, как гример наводит на Джесси окончательный лоск.

— Наверное, это последняя съемка сегодня: солнце заходит. — Патриция подтолкнула Джесси к воде. — Давай постараемся.

— По-моему, холодает, тебе не кажется? — Патриция коснулась ее руки.

— Осталось совсем чуть-чуть. С тобой все в порядке?

— Небольшие колики. Ничего страшного. Джесси направилась к воде, размахивая руками, чтобы согреться. Дул холодный ноябрьский ветер, и было бы совсем некстати покрыться гусиной кожей.

— Тони, как ты думаешь, — Патриция проворно следовала по пятам, — ей нужно зайти в воду? По-моему, это было бы неплохо.

Непрерывно размахивая руками, стараясь не посинеть от холода, Джесси скакала на мокром песке в нескольких дюймах от прибоя, пока редактор обсуждала с фотографом, стоит ли ей заходить в воду. Можно подумать, она может стоять на берегу сколько угодно. Она чувствовала в низу живота тупую боль и мечтала лишь о том, чтобы съемка поскорее закончилась.

— Слушай, Джесси, — крикнул Тони. — Зайди в воду и повернись ко мне, чтобы за тобой ничего не было видно, кроме неба и воды. Солнце садится, и получится очень красиво.

Немного согревшись и воодушевившись идеей Тони, Джесси вошла в воду по икры, и сразу увязла в песке. Но это помогло тверже стоять на ногах.

— Здорово! — сказал Тони. — Теперь подпрыгни.

Подпрыгнуть! Она едва в состоянии двигаться, а он хочет, чтобы она прыгала!

Джесси грациозно вскинула руки и подпрыгнула. Одна нога выскочила из песка и взлетела высоко вверх, другая увязла еще глубже. Ахнув, Джесси очутилась на коленях. Обхватив себя руками, она упала на бок и залилась смехом. Ее накрыла волна, заставив перевернуться на спину и судорожно схватить ртом воздух. Представив, как это выглядит со стороны, она вновь засмеялась, очень надеясь, что сейчас Тони ее не фотографирует.

— Если бы я не стояла так глубоко в воде… — все еще смеясь, она повернулась к Тони. — Может, мне подойти поближе и попробовать еще раз?

— Не надо. Наоборот, подвинься немного туда, глубже, и повернись. Взмахом руки он показал, как развернуться. — Расправь плечи. Голову подними. Колени вместе.

Нимфа, выходящая из морской пучины, оранжевая и золотая, как море и солнце у нее за спиной.

— Теперь посмотри на меня, — попросил Тони. — Тем взглядом. Тем самым сногсшибательным взглядом. Еще! Так! Великолепно! Просто великолепно! Теперь туда!

Джесси распласталась на мокром песке и пристально смотрела в объектив. Она слушала Тони, не слыша его. Он говорил, и она двигалась, поворачиваясь то туда, то сюда, ни на секунду не отводя взгляда от камеры. Ее карие глаза становились то загадочными, то обещающими, то ожидающими. Холодными, как лед, или теплыми, как янтарь. Невинность и опыт, скромность и разврат. Поглощенная своими мыслями, Джесси реагировала инстинктивно, ничего не видя и не слыша вокруг.

Одна за другой набегали волны. Шуршал песок, забираясь под тонкую ткань купальника, словно стремясь коснуться нагого тела. Волны ласково перебирали ее длинные волосы, словно пальцы невидимого любовника. Как русалка, вышедшая из морской пучины, Джесси кружилась в фантастическом танце с призрачным любовником. С любовником, реальнее которого у нее не было никогда в жизни.