Профессионально беременна - Ульяна Гринь Страница 33

— Не вы-пустя-ат! — прохныкала Эля, старательно размазывая черные сопли по моей блузке. — Он за меня сел!

Я не сразу сообразила, а потом с силой оторвала ее от себя и встряхнула:

— Ты что? Что ты говоришь?! Это ты убила отца?

— Нет, конечно! Сдурела, да?

— Дашку отравила?

— Да пошла ты!

— Ну так чего за тебя-то?

Эля отмахнулась, уткнувшись в подушку, и прорыдала глухо:

— Он думает, что это я-а-а…

— О господи…

Я уже машинально погладила ее по спине, лихорадочно размышляя. Данила решил сесть, чтобы выгородить сестру. Глупо, конечно, но так благородно… В этом весь Беркут. Какого черта она не сказала ему правду? Какого черта он не проверил? И чем занимается адвокат? Мне надо срочно к нему… Но сначала к Даше в больницу. Надо узнать, как ее состояние. А потом можно и к адвокату — перетереть за ведение дела и получить разрешение на свидание с Данилом. А Эльку я тут одну не оставлю. И вообще… Ее надо отослать в Лисий Нос. Там Полина, кошки, лошади. А тут люди мрут, как мухи.

— Эллина! Вставай. Иди умойся. Давай-давай, поторапливайся!

Я потянула ее за руку, вынуждая сесть, и Эля пробурчала:

— Зачем это?

— Поедем Дашку проведаем.

— Так нас к ней и пустят…

— Не пререкайся. Не пустят, так поговорим с лечащим врачом. А потом Костя отвезет тебя в Лисий Нос.

— Что я там забыла?! — удивилась Эля, глядя на меня глазами панды — в черных «очках» на бледном лице.

— Так мне будет спокойнее.

— Не поеду я ни в какой Лисий Нос, — насупилась она. Я поджала губы:

— Поедешь!

— Че ты раскомандовалась тут? Ты мне не мать!

Закатив глаза на миг, я встала и фыркнула:

— И слава богу! Не хватало еще! У меня вон своих в животе…

И осеклась. Эля прищурилась и подозрительно спросила:

— Что? Что там у тебя в животе, кроме ребенка?

— Эллина, что может быть в животе, кроме ребенка? — рассмеялась я, а потом серьезно вздохнула: — Только близнецы.

— Двойня?

— Ты так мелко думаешь о своем брате? Тройня!

Девушка широко распахнула глаза, медленно обошла меня по периметру и протянула:

— Что-то не видно!

— Ну ты даешь. Девять недель всего. И не будет видно.

Эля покачала головой:

— Ну ты блин даешь! Это что — у нас тут будут трое спиногрызов орать скоро?

Я повернулась к ней, уперев руки в бока, и сказала жестко:

— Да, милая моя. Скоро не ты будешь самой маленькой и капризной, а мои трое спиногрызов. А тебе, Эля, пора взрослеть. Потому что тебе семнадцать лет. Ни папы, ни мамы, зато брат и сестры, которые тебя не замечают.

— А вот и замечают! — она взлохматила хохолок на голове. Обиделась. Мне стало смешно. Я махнула рукой:

— Не замечают, хоть ты в серо-буро-малиновый цвет покрасишься. В крапинку!

— А что мне делать? — ее губы дрогнули, искривились. Бровки с пирсингом поднялись. Морщинки на лбу… Я снова вздохнула. Нет, я не нанималась воспитывать этого ребенка! Да и не ребенок это вовсе: взрослая половозрелая кобылища. Уверена, что с ней все носились до определенного возраста, а потом просто махнули рукой. Теперь в доме никого, кроме меня и прислуги…

— Для начала, Эля, сходить умыться. И голову помой. А потом поедем в больницу, и по дороге расскажу, что надо делать, чтобы тебя воспринимали, как личность.

Больница Скорой помощи, куда увезли Дашу, располагалась в четверти часа езды. Костя не отходил от меня ни на шаг, Эля тоже следовала за мной, как бездомный щенок, разве что не заглядывала в глаза. В машине у нас состоялась интересная беседа, результатом которой стали красные от слез глаза девчонки и обещание взяться за ум, ну хотя бы подумать, в какой институт поступать.

У дежурной медсестры я узнала, что Даша Беркутова находится в реанимации в тяжелом, но стабильном состоянии, что врачи делают все возможное, ну и что пока ничего не нужно. Сунув ей в карман пару купюр, попросила звонить при любых изменениях и вообще — чтобы сообщить новости. Женщина согласилась с энтузиазмом, и я решила, что сделала здесь все, что смогла.

Потом Костя отвез нас с Элей в Лисий Нос.

Она сопротивлялась до последнего, но я осталась непреклонна. Полина очень обрадовалась нашему приезду, пыталась затащить всех за стол — наверное, от скуки, однако у меня были еще дела. Выпив чашку чая с купленным Костей тортиком, я строго-настрого пресекла все разговоры о произошедших в особняке на Крестовском событиях, пообещав рассказать, когда узнаю подробности. Тогда Полина переключила свое внимание на Элю, и я смогла спокойно сбежать. Конечно, доброй женщине стоило сказать о том, что я жду тройню, но не сейчас, не сейчас. Еще удар хватит от такой радости — ведь в Полине лишнего весу полтора центнера, не меньше!

Когда мы с Костей сели в машину, я скомандовала:

— Вези меня к адвокату.

— В смысле, Ева Станиславовна? — насторожился Костя. — Зачем вам к адвокату?

— Хочу поговорить с ним, имею право?

— Я что, я ничего, — пробурчал парень и замолчал, уставившись на дорогу. А я подумала: а правда, зачем мне к адвокату? Что он мне скажет?

— Правильно мыслишь, Костя. Не едем к адвокату. Едем к следователю. Ты знаешь, кто занимается делом Данилы?

Подозреваю, что к следователю я попала только потому, что Костя боялся моего сумасшествия. С бабами-дурами не спорят. Даже дал мне номер кабинета и ФИО. Следователя звали Пыжик Арсений Венедиктович. Мне сразу представился толстенький краснолицый майор с пористым пропитым носом и взопревшей под фуражкой лысиной.

Но, когда я вошла в кабинет, передо мной оказался высокий худощавый блондин чуть за сорок с пронзительными серыми глазами и длинным костистым носом. Правда, все же майор. Он посмотрел на меня мельком и устало, спросил:

— Вам чего, девушка?

— Дело есть, — я села и закинула ногу на ногу так, что мое безупречное колено оказалось в поле зрения майора. Костя, стоявший у выхода, легонько кашлянул, но я не дрогнула. Насрать. Главное — Данила.

— Излагайте, раз есть дело.

— Я по вопросу Данилы Беркутова. Я его жена.

— И что?

— Хочу знать, как продвигается расследование. Это же вы им занимаетесь?

— Я. Только расследовать там больше нечего. Если потерпевшая Дарья Алексеевна Беркутова не умрет, ему предъявят обвинение в убийстве отца и в покушении на убийство сестры. Все?

— Не все.

Глядя ему в глаза, я медленно поменяла ноги местами. Не основной инстинкт, но должно было получиться неплохо. Кадык майора дернулся вверх-вниз. Взгляд с трудом переместился с моего колена на грудь, обтянутую белым топиком за пять тысяч. Да, милый, смотри мне прямо в нижние глаза!