Приключения в Берлине - Барбара Картленд Страница 32

— Не сожалейте обо мне, — попросил Тарстон Стэндиш. — Если здоровье не позволяет мне делать то, что вселяет в меня радость жизни, то лучше умереть.

Он говорил совершенно спокойно и естественно, и лорд Брэйдон произнес:

— Я думаю, что в какой-то мере могу понять ваши чувства.

В это время он представил себе маленькую усадьбу с несколькими акрами земли, которую описала ему Лоилия, эту ограниченную жизнь, от которой зачах бы и он сам, любивший, как Тарстон Стэндиш, бродить по всему свету.

— Единственное, что я могу еще сделать, — убежденно сказал Тарстон Стэндиш, — так это закончить мою третью книгу, чтобы отдать ее вместе с двумя другими в ваши руки.

Глядя с надеждой на лорда Брэйдона, он продолжал:

— Если вы позволите мне, милорд, сделать вас своим поверенным, то сможете опубликовать их, когда сочтете это безопасным.

Я знаю, вы проследите, чтобы Лоилия получила все доходы от их публикации.

— Безусловно, я сделаю это, — пообещал лорд Брэйдон. — Я хочу лишь сказать, Стэндиш, что мы восхищаемся вашей самоотверженностью при выполнении особых операций, о которых говорилось лишь шепотом и за закрытыми дверьми, и что нам всем будет не хватать вас.

Тарстон Стэндиш засмеялся.

Глядя на него, лорд Брэйдон понял, как серьезно болен этот человек.

Он даже усомнился, что ему удастся закончить свою книгу.

Он держал в руках чрезвычайно ценные бумаги, которые ему предстояло вручить принцу Уэльскому, а Тарстон Стэндиш откинулся на подушки, будто внезапно почувствовал страшную слабость.

— У меня есть предложение, — сказал лорд Брэйдон. — И я надеюсь, вы его одобрите. Так вот, к настоящему времени германская тайная полиция скорее всего поняла, что вы владеете секретом их нового орудия, и попытается ликвидировать вас до того, как вы передадите кому-либо этот секрет.

Тарстон Стэндиш вдохнул воздух, но ничего не сказал.

— Поэтому я предлагаю, — продолжал лорд Брэйдон, — чтобы вы оставались здесь, на моей яхте, и работали над книгой.

Не было необходимости объяснять Таретону Стэндишу, что означал бы для него отказ от этого предложения.

Постоянные сомнения; следят за ним или нет.

Страх при погружении в сон, что кто-то войдет ночью в его комнату и убьет.

Более того — обычная прогулка по улице может завершиться его убийством от руки безобидного с виду прохожего.

— Я все продумал, — заявил лорд Брэйдон, — и моя яхта может доставить вас, куда вы только пожелаете. Лично я думаю, что пребывание в каком-нибудь солнечном уголке было бы для вас наиболее полезным. — И добавил с улыбкой:

— В такое время года неплохо отправиться на Средиземноморье.

— Я бы сделал это с огромным удовольствием, — ответил Тарстон Стэндиш, — и если бы я мог выбирать, где сложить мои кости, то предпочел бы Грецию.

— Значит, моя яхта — в вашем распоряжении, — сказал лорд Брэйдон, — и вы можете предоставить мне заботу о Лоилии.

— Это беспокоит меня более всего! — воскликнул Тарстон Стэндиш. — У меня есть две старшие сестры и несколько кузин, которые были бы готовы принять ее. — Он вздохнул. — Но я думаю, что жизнь с ними покажется ей крайне скучной и ограниченной после тех подвигов, которые мы совершали вместе.

— Я обещаю вам, что позабочусь о Лоилии и о свершении ваших планов. — Он встал. — Теперь мы едем с нею на прогулку, а когда вернемся, я прикажу отплыть на Фолкстоун. Хочу поскорее встретиться с принцем Уэльским и успокоюсь, когда эти схемы окажутся наконец в его руках без риска быть украденными у меня.

— Надеюсь, что этого не случится, — сказал Тарстон Стэндиш. — Я бы мог вновь составить их, но это потребовано бы много усилий.

— Положитесь на меня, — улыбнулся лорд Брэйдон.

Покинув каюту, он поднялся на палубу, где его ожидала Лоилия, готовая для прогулки верхом.

В новой зеленой амазонке, купленной Уоткинсом в ближайшем городе, она выглядела как сама Весна.

Сшитая из дешевой материи, амазонка тем не менее имела тот французский шарм, который в сочетании с подобранной к ней шляпой придавал Лоилии особенную прелесть.

— Уоткинс опять соперничал с модельером Фредериком Бортом, выбирая мне наряд, — засмеялась Лоилия, — и я надеюсь, вы одобрите его выбор.

— Вы смотритесь великолепно и очень по-французски, — оценил увиденную красоту лорд Брэйдон, — но вам придется купить совершенно иной костюм, чтобы появиться на английском охотничьем поле.

— Боюсь, этого никогда не случится, потому что членство в охотничьих обществах всегда было не по карману нам с папой. Но я уверена, что те несколько лошадей, которые есть у нас дома, придут в состояние транса от моего вида!

Чтобы не смутить ее веселья, он не стал, как задумывал прежде, говорить о своих планах.

Они отправились верхом далеко, любуясь сельскими видами французского приморья.

Остановившись возле маленькой придорожной таверны, они с удовольствием позавтракали, наслаждаясь французскими блюдами и оживленно беседуя.

На обратном пути Лоилия думала о том, что ей никогда еще не было так хорошо, как теперь.

И никогда еще ей не приходилось проводить время в обществе столь умного и интересного мужчины.

А он шутил с ней, заставляя смеяться, словно был так же юн, как она.

Когда они подъехали к берегу вблизи яхты, их ожидал конюх, чтобы отвести лошадей обратно в конюшню.

— Вы должны попрощаться с нашими лошадками, Лоилия, — сказал лорд Брэйдон, — потому что мы на них больше не поедем.

Лоилия ошеломленно взглянула на него.

— Я очень… благодарна им за то, что они так хорошо… носили меня, — промолвила она.

Он снял ее с седла и, поддерживая, ощутил легкую дрожь, пробежавшую по ее телу.

Он заплатил конюху за лошадей, и они пошли к яхте.

Лоилия сразу побежала к отцу, но у его каюты столкнулась с Уоткинсом.

— Мистер Стэндиш спит, мисс, — тихо сказал он.

— Тогда я не буду его беспокоить. Хорошо ли он позавтракал?

— Он пытался, мисс, а после ленча немного работал над своей книгой, но я думает, что эти усилия утомили его.

— Он не должен слишком много работать.

Идя в свою каюту, Лоилия думала, как сможет он выдержать отплытие от французского берега.

Затем ему предстоит путь либо к дому лорда Брэйдона, либо к их дому.

Она собиралась раньше обсудить это с ним, но чувствовала, что его нельзя беспокоить, пока ему не станет получше.

И вот теперь ее вновь охватила тревога.

Уоткинс говорил, будто ему лучше, но она видела, что он еще очень слаб, и все так же бледен, как во время пребывания его в подвале капитана Эдерснаера.