Цветы к сентябрю - Николай Станишевский Страница 32

— Что-нибудь случилось? — дрожащим от волнения голосом прошептала я.

— Ничего страшного, — он улыбнулся и загасил окурок, как обычно, в цветочном горшке. — Обычные рабочие проблемы. Не волнуйся.

— Ты уходишь? — я вдруг ощутила, что пальцы бессознательно комкают одеяло.

— Надо, — он тяжело вздохнул и наклонился ко мне.

— У нас все время получается одно и то же, — я отвернулась, потому что слезы вновь начали меня душить. — Встречаемся урывками, ты даже ничего толком не успеваешь рассказать…

— Впереди — масса времени. Тебя скоро выпишут, и мы сможем все спокойно обговорить.

— А если не выпишут? — презрительно фыркнула я.

— Как это не выпишут? — в его глазах зажегся подозрительный огонёк. — Кто тебе такое сказал?

— Да никто не говорил, — я грустно вздохнула — это я так, к слову. Огонёк в глазах погас.

— Никогда не говори того, чего не знаешь, — укоризненно произнёс он. — Я думаю, это не слишком хорошая привычка.

— Согласна, — я повернула голову и посмотрела ему в глаза. — Извини, папа.

— Это ты извини меня, дочка, — он поцеловал меня в щеку и выпрямился.

— Я действительно слишком много работаю.

— У тебя до сих пор красные глаза, — машинально отметила я.

— Что? — он снова наклонился ко мне. — Что ты сказала?

Но я уже успела об этом забыть.

— Не помню… Честное слово, не помню!

— Хорошо, — он сухо кивнул и снова выпрямился. — Пусть будет так. Пока.

Когда он ушёл, я поняла, что ещё раз убедилась в том, что он — действительно мой отец. И если иногда мне казалось, что он относится ко мне не как к дочери, но как к любимой женщине, то это лишь потому, что я частичка той Дженни, которую он слишком сильно любил. Правда, сегодня в его рассказе появилась новая загадка. Ведь девушка, с которой я познакомилась здесь, в этом времени, носила такое же имя.

24 августа

С утра я поделилась с Полли мыслью, что все мои подозрения рассеялись окончательно.

— Вот видите, — сиделка загадочно улыбнулась. — Я же вам говорила, что жизнь постепенно налаживается! Честно говоря, я была с вами не согласна. Такой представительный, такой интересный мужчина… Не может он оказаться подлецом! Да и ни к чему это. Одно дело, если бы вы были какой-нибудь миллионершей…

— А если это так и есть? — перебила я её.

— Что «есть»? — удивлённо воззрилась на меня сиделка.

— Ну, что, я — очень богатый человек?

— Не-е-е-ет! — Полли замахала руками.

— Почему?

— Потому что… — она неожиданно осеклась и опасливо прикрыла ладошкой рот. — И в самом деле… Почему бы вам не быть миллионершей?.. Машина у вас была, значит, и деньги были… Я об этом совсем не подумала, а ведь мы с вами так давно общаемся… Но опять же…ведёте вы себя просто и естественно, а все эти богатые люди такие высокомерные…

Окончательно запутавшись и сбившись столку, Полли умолкла.

— У меня ещё был собственный дом, — еле сдерживая смех, буркнула я.

— Что?

— Дом. Коттедж или что-то в этом роде.

— Откуда вы знаете?

— Вспомнила. И даже знаю, где он находится.

— И где же?

— На улице Звезды.

— На улице Звезды… — Полли наморщила лоб и задумчиво потёрла подбородок. — Но ведь это — элитный район, там живут одни богатые! Это — как Санта-Барбара в Соединённых Штатах…

— Про это место я кое-что знаю, — улыбнулась я. — Сериал крутят по телевизору с утра до вечера. Только вот о своём доме вспомнить больше ничего не могу. Хотя, если вы говорите, что районы схожи, я представляю, какие у нас были соседи…

— Очевидно, ваш муж — богатый человек, — мечтательно вздохнула женщина. — Это хорошо…

— Или отец, — добавила я. — Ладно, Полли, хватит об этом, я и так заморочила вам голову. Насчёт миллионерши я пошутила.

— А дом?

— А это мог быть и не мой дом. Мало ли кому что привидится…

Полли все ещё продолжала растерянно хлопать глазами. Мне её стало жаль.

— Я пошутила, — ещё раз твёрдо сказала я. — И прошу вас не принимать этот разговор всерьёз.

— Хорошо, — женщина засуетилась, положила таблетки на тумбочку и, не поднимая головы, выбежала из палаты.

— Действительно, мало ли кому что может привидеться? — в задумчивости пробормотала я.

Воспоминание о том, что я видела дом, не отпускало. Я машинально сгребла таблетки, сходила в туалет и выбросила их в унитаз. Как мне узнать, действительно ли я там жила? И если жила, то с кем? И если с мужем, где он сейчас?

Дальнейшему ходу мыслей помешала боль. Первый импульс пробежал по позвоночнику раскалённым мигающим огоньком и вонзился в затылочную часть головы. Вторым было то, что моё серое вещество внезапно стало жидким и побежало из черепной коробки. Обжигающая волна пронеслась сверху вниз, заставив все тело содрогнуться, подкосила ноги и бросила меня с размаху на стену палаты. Счастье, что она оказалась мягкой — я отскочила от неё как шарик пинг-понга и грохнулась на пол. Третьей была какая-то неведомая сила, разметавшая мои руки и ноги в разные стороны. В желудке подозрительно закопошились муравьи.

«Таблетки, — ускользающим сознанием подумала я. — Видимо, какая-то их часть всё же осталась во мне…».

Я прикрыла глаза. Всё, что меня окружало, начало дрожать и расплываться. Муравьи точили свои мохнатые лапки о стенки моего кишечника. Во рту появился хорошо знакомый привкус горького миндаля.

«Давно… — мелькнуло в голове, и я начала падать в бездонную чёрную пропасть. — Такого не было уже давно…».

Неожиданно падение прекратилось. Появилось ощущение, что я парю в невесомости, и я осторожно приоткрыла правый глаз.

Все предметы находились в палате на своих местах. Муравьи успокоились, наверное, снова погрузились в спячку. Привкус горького миндаля исчез.

«Я была права», — мне с трудом удалось поднять правую руку. Мышцы постепенно приходили в исходное состояние.

Кряхтя и постанывая, я кое-как поднялась с пола и уселась на краешек кровати. Не успев подумать о том, что произошло, я услышала щелчок дверного замка.

На пороге стоял отец. Он широко улыбался, но взгляд его был серьёзным и напряжённым. В руках он держал большую, красиво оформленную коробку.

— Здравствуй, малышка, — нежно произнёс он.

Я поняла, что если отвечу ему сейчас, то сделаю это не своим голосом, и ограничилась коротким кивком головы.

— У тебя всё в порядке? — его глаза начали медленно темнеть.