Цветы к сентябрю - Николай Станишевский Страница 31

Водная пелена слегка разгладилась, и я заметила на углу дома аккуратную табличку с адресом.

«Улица Звезды, — прочитала я. — Номер шестнадцать».

Видение исчезло. Я вновь осознала, что стою, склонившись над унитазом, и судорожно стараюсь выплюнуть остатки застрявшей в горле рвотной массы.

— Улица Звезды, 16, — задумчиво произнесла я. — Я проживала в этом доме вместе с мужем. Мужем, имя которого я тщетно пытаюсь узнать.

В палате скрипнула входная дверь, и мне пришлось выйти из туалетной комнаты. На пороге стоял отец. Он держал руки в карманах пальто, низко наклонил голову, и смотрел на меня исподлобья хитрым весёлым взглядом.

— Попалась, маленькая проказница! — вдруг громогласно гаркнул он и, подскочив ко мне, закружил в объятиях моё измученное судорогами тело.

— Папа! — я попыталась улыбнуться, но у меня не получилось — горечь желчи все ещё стояла во рту.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, остановился и осторожно опустил меня на пол.

— Что случилось? — строго спросил он. — Тебя тошнило?

Я лишь покивала в ответ.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, съела что-то не то.

— Странно. Я старался отбирать для тебя лучшие продукты, естественно, самые свежие. Может быть, ты принимала больничную пищу?

— Принимала, — не задумываясь, соврала я.

— Не надо больше питаться этой дрянью, Джина, — он пристально посмотрел мне в глаза и погладил по голове. — Если тебе что-то необходимо, ты только скажи и тебе сразу всё доставят.

— Угу, — я уныло кивнула и постаралась сменить тему разговора. — Заметно, что у тебя хорошее настроение. Что-то произошло?

— Пустяки, — он довольно улыбнулся. — Просто небольшие успехи в работе, только и всего.

— Папа, — задумчиво проговорила я. — А чем ты занимаешься здесь? Ну, я имею в виду, в этом времени? Ведь насколько я понимаю, ты — учёный, а наука этих дней ещё не дошла до того уровня, на котором работаешь ты?

И внимательно на него посмотрела. По той части лица, где находился шрам, пробежала лёгкая дрожь, и он немного помедлил с ответом. Больше никаких перемен я не заметила.

— Новое — это всегда хорошо забытое старое, — поначалу его голос зазвучал глухо, но он быстро откашлялся. — В этом времени, за тысячу лет до моего открытия есть моменты, которые мне довольно интересны. Изучая их, я понимаю, что могу настолько усовершенствовать и, одновременно, упростить свои исследования, что впоследствии прекрасно справлюсь с этой проблемой сам, без посторонней помощи.

— Понятно, — кивнула я, хотя ровным счётом не поняла ничего.

— Сегодня я нашёл уникальные материалы, — похоже, отец всё больше и больше входил во вкус. — И поверь, теперь я чувствую в себе силы и возможности совершить в моей области настоящий переворот…

— Расскажи мне о том, как я отправилась в прошлое в четвёртый раз, — тихо попросила я.

— Да… да, конечно. Извини, Джина, я совсем заморочил тебе голову своими хвалебными речами. Мне следовало в первую очередь вспомнить о том, что ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь услышать…

Он закашлялся. Плечи его содрогнулись, и я почувствовала, что мне жаль этого человека — за эти несколько, пусть даже коротких встреч, он и в самом деле стал мне родным.

— Извини, — отец достал из верхнего кармана пиджака белоснежный носовой платок и промокнул губы. — Наверное, в последнее время я слишком злоупотребляю сигаретами.

— Надо беречь себя, папа, — я почувствовала, как запершило в горле, и на глаза навернулись слезы. — Ты ведь ещё сравнительно молод…. Кстати, почему ты не женился во второй раз?

— Почему? — взгляд его стал стеклянным, а лицо приняло задумчивое выражение.

— Почему… — он в задумчивости потёр подбородок. — Наверное, потому, что слишком любил твою мать…

Я проглотила комок в горле, шмыгнула носом и промолчала. Мои вопросы явно были неуместными.

— Она была удивительной женщиной, — отец поднял взгляд в угол комнаты, где потолок сходился со стенами. — Ты — её полная копия. Такая же лёгкая, изящная, красивая…И нежная. Очень нежная и ласковая. Знаешь, Джина, иногда мне кажется, что я до сих пор ощущаю прикосновение её маленьких рук…

— Как её звали? — я всё-таки осмелилась перебить его.

— Её звали Дженни, — взгляд его заметно потеплел, губы растянулись в лёгкой улыбке. — Чудесное имя, не правда ли?

— Красивое, — согласилась я. — Очень похоже на моё.

— Так оно и есть, — он достал сигарету. — Мы специально тебя так назвали, это я настоял. Не хотел, чтобы в нашем доме произносили другие имена.

Он немного помолчал, поводил во рту языком и выпустил тонкую струйку дыма.

— Можно, сегодня я не буду рассказывать, почему её не стало? — глухо спросил он. — Что-то мне нехорошо.

— Можно, — кивнула я, хотя мне очень хотелось это услышать. — Но ты не ответил на мой вопрос.

— Почему не ответил? — на его лице появилась грустная улыбка. — Ответил. Я же сказал, что очень её любил. А потом понял, что больше никого уже так полюбить не смогу. Если ты не сможешь что-либо сделать, зачем это вообще начинать?

— Да, — согласно кивнула я. — Поэтому ты и не привёл в дом другую женщину…

— Поэтому, — взгляд его стал серьёзным. — И ещё потому, что не хотел травмировать тебя.

— Но мне кажется, что я постепенно бы к ней привыкла…

— Не в этом дело, Джина. Понимаешь, ты — частичка Дженни, это всё, что у меня осталось, это — всё, что напоминает мне о ней. И я посчитал, что встречи с другой женщиной будут предательством по отношению к моей жене, хотя её уже не было со мной.

Он внезапно замолчал, сгорбился, и мне показалось, даже постарел. Видимо, несмотря на то, что прошло столько лет, эти воспоминания были живы в нем до сих пор. Я поняла, что нужно срочно сменить тему.

— Папа, тебе было трудно меня воспитывать? — как можно спокойнее спросила я.

— Что? — казалось, он никак не мог оторваться от тех тяжёлых, мучивших его мыслей. — Α-a, нет… Точнее, не очень. В целом ты была понятливой, послушной девочкой. Конечно, иногда создавала мне определённые проблемы, но их было не так много…

Он посмотрел на часы, и я неожиданно поймала себя на мысли, что за всё время наших встреч он сделал это впервые. Я уже открыла рот, что бы спросить, не торопится ли он куда-нибудь, как внезапно заиграла тихая, печальная мелодия. Отец встрепенулся, полез в карман пальто и вытащил оттуда маленький изящный телефон.

— Да, — он приложил трубку к уху и снова выпустил струйку сизого дыма.

— Да, я. Что?

Лицо его сделалось серьёзным и бесстрастным.

— Хорошо. Буду через полчаса, — он сунул телефон в карман и в упор посмотрел на меня.