Рано или поздно - Элизабет Адлер Страница 32

Разочарованный, он через прихожую попал в столовую. На стенах пестрели картины в позолоченных рамах, чуть ли не дюжина. Открытый арочный проход вел в миниатюрную белую кухню.

На кухонной стойке кружка хранила остатки холодного чая. На ободке краснели отпечатки губной помады. Трепеща, Бак прижался к ним губами и лихорадочно допил чай. Затем отправился в спальню.

Он почувствовал аромат Элли, прежде чем поднялся по скрипучей лестнице. Застыв в дверном проеме, он сомкнул веки и глубоко втянул воздух. Выдохнув, он открыл глаза и понял, что находится в раю.

На кресле лежала куча одежды, включая нижнее белье. Опустившись на колени, Бак погладил белый кружевной пояс для чулок и тонкий бюстгальтер. После чего прижал их к лицу.

Через несколько минут, образумясь, он тщательно изучил содержимое платяного шкафа. Обшарил каждый ящик, каждое отделение. Приметил, что она носит платья шестого размера, а туфли — десятого. Записал название ее духов, мыла, лосьона, пудры. Обнаружил, что ее любимый цвет — красный.

Вернувшись на кухню, обследовал холодильник. Вода «Эвиан», яблоки фуджи, вино «Шато Бешевель».

Час спустя после вторжения Бак знал об Элеоноре Парриш-Дювен почти все.

Прибыв в центр, он посидел минут пять в машине, остывая, и вальяжно вошел в кафе «У Элли», где его снова встретила красивая блондинка.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я Эд. Эд Йенсен, помните? Вы обслуживали меня несколько дней назад.

— О, конечно. Здравствуйте, Эд. Рада вас видеть.

— Увы, опять один. — Он улыбнулся.

— Сочувствую, — отозвалась Майя. — Как насчет знакомого столика у окна? — Улыбка Эда Йенсена показалась ей слишком самоуверенной, а голос — шершавым, как наждачная бумага. У Майи засосало под ложечкой. Что-то в этом субъекте было не то… Может быть, глаза? Рот улыбается, а глаза — нет.

— Где же Элли?

«Ах вот оно что, — подумала Майя, — его интересует Элли. Хм… очень жаль, она на него не то что два раза, и один не посмотрит».

— Элли занята, — отрезала Майя. — Хотите выпить, сэр? — Она дала ему меню и принесла бокал красного вина. Он попросил именно красное.

На кухне она спросила у Элли:

— Кто такой Эд Йенсен? И почему он держится как твой старый друг?

— Йенсен? — переспросила Элли, не отрывая взгляда от гриля, где мог сгореть прекрасный кусок тунца, если она прозевает. Чан уволился в очередной раз. — А, вспомнила. Я видела его в «Билтморе», потом здесь.

— Так вот, он спрашивает о тебе. — Элли улыбнулась:

— Я становлюсь известной, моя дорогая. Слава о прекрасной кухне Элли разнеслась по городу. Не все же лавры — великому ресторатору Вольфгангу. Кое-что перепадает и мне.

— Элл, это мерзкий тип. Ты знаешь, я такие вещи чувствую нутром. Вот здесь. — Майя потерла живот и нахмурилась. — По-моему, он нездешний. Никого не знает и выглядит очень одиноким.

— Конечно, конечно, — рассеянно согласилась Элли, — именно такими и бывают серийные убийцы. Попавшись, они говорят, что просто маялись от одиночества.

Бак заказал стейк и жареную картошку. После трудов праведных можно и сытно покушать. К его разочарованию, заказ принесла опять блондинка. Элли так и не появилась. Пришлось ему удовлетворяться воображением. Он прикрыл глаза и представил себя у нее дома, в ее спальне, кровати. Озаботившись внучкой, Бак почти забыл о бабушке.

«Поужинав в постели с Элли», он заказал пару бокалов вина и оказался последним посетителем, который покинул кафе. Майя выбила чек и поспешно взяла у него деньги. «Хм… — подумала она, — парень расплачивается наличными. Видимо, не хочет „светиться“ с кредитной карточкой…»

— Как вас зовут? — спросил Бак.

— Майя, сэр. — Она протянула ему чек и сдачу.

— Спасибо, Майя, мне у вас понравилось. — Он улыбнулся.

Майя, глядя на кассовый аппарат, пробормотала:

— Спокойной ночи, мистер Йенсен.

— Меня зовут Эд. Спокойной ночи, Майя.

Перед уходом он с улыбкой обернулся. Знал, что она провожает его взглядом. Щеки у Майи вспыхнули. «Какие ледяные глаза! Они что-то знают». Майя подбежала к двери и быстро заперла ее на ключ.