Призрак тайны - Даниэла Стил Страница 32

Ну что ж, даже если с сыном миссис Палмер случиласьгаллюцинация, то Чарли был совсем не прочь пережить то же, что и он. Ватмосфере дома действительно было что-то особенное, так что казалось — стоитзакрыть глаза, и услышишь в соседней комнате голоса людей, которые когда-тоздесь жили, да и ощущение того, что одна из дверей вот-вот отворится инавстречу ему выйдет таинственная хозяйка шале, не оставляло Чарли с той самойминуты, когда он переступил порог дома.

— Я еще никогда не видел такого красивого дома, —признался Чарли и, не в силах противиться искушению, снова стал обходить однузадругой все комнаты. — Несмотря ни на что, он дышит и живет, и в том, чтопроизошло с Джимми, нет ничего удивительного. Я тоже чувствую себя так, словнов соседней комнате меня ждет гостеприимный и добрый хозяин. Должно быть, люди,которые тут жили — начиная с этой женщины, Фергюссон, — оставили здесьсвою добрую психическую энергию. Конечно, я не экстрасенс, а всего лишьархитектор, однако мне известно, что все архитектурные сооружения — вчастности, дворцы, особняки, палаты, которые нынче нас так восхищают, —несут на себе отпечаток характеров тех людей, которые там когда-то жили. И вэтом заключена для нас значительная часть их очарования. Ведь, как гласитизвестное высказывание, роскошный дворец становится произведением искусстватолько после того, как слуги намусорят в углах.

— Я рада, что тебе здесь нравится, Чарльз, —сказала Глэдис, когда они спустились в холл первого этажа и Чарли, непереставая оглядываться по сторонам, уселся прямо на ступенькахлестницы. — Этот дом много для меня значит.

Он действительно очень много для нее значил, и Глэдис осталасьверна своей привязанности, хотя даже собственный муж не понимал ее до конца, асын постоянно высмеивал. В этом доме было что-то особенное — что-то, чтоневозможно было объяснить словами. И как ни хотелось Глэдис поделиться с кем-тосвоими ощущениями, это было невозможно, если только другой человек нечувствовал того же, что и она. Чарли был первым человеком, который оказался всостоянии ощутить всю необычность и красоту дома в целом. Возможно, Он дажеулавливал нечто сверх того, потому что он был талантливым архитектором, всюжизнь имевшим дело с планировкой и строительством домов. Глэдис, во всякомслучае, полагала, что Чарли есть с чем сравнивать, и не сомневалась, чтосравнение — в пользу ее дома. Ей не терпелось спросить его об этом, но она видела,что он настолько глубоко взволнован, что едва ли способен произнести хотьслово. Лицо у него, во всяком случае, сделалось такое, словно его душа, обретянаконец долгожданный покой и избавившись от тревог, беззвучно говорила с душамитех, кто когда-то жил в этом доме.

А Чарли действительно казалось, что он в конце концов нашелто место, которое так долго искал, — место, где он мог бы чувствовать себядома. Даже просто сидеть здесь, глядеть в окно на кружащиеся за стекламиснежные вихри, прислушиваться к таинственным шорохам за стеной и кпотрескиванию старых стропил было удивительно приятно. Ему давно не было такхорошо и спокойно, и Чарли невольно подумал о том, что единственное, чего емусейчас хочется это никогда и никуда отсюда не уходить.

Наконец Чарли посмотрел на Глэдис задумчивым и глубокимвзглядом, и по его глазам она поняла, о чем он сейчас думает.

— Тес… ничего не говори! — шепнула она, беря егоруку в свои. — Я все понимаю. Именно поэтому я так и не смогла егопродать.

Это старое шале она любила гораздо больше, чем все остальныедома, в которых ей доводилось жить. Ее городское жилище в Шелбурн-Фоллс тожебыло достаточно старым, но еще крепким и уютным, однако ему не хваталокакого-то очарования, или, как выразился бы Чарли, — души. Во всяком случае,находясь там, она почти не чувствовала, как стены излучают тепло и любовь. Уэтого шале душа была. Находясь здесь, Глэдис каждой клеточкой своего телаощущала мягкое тепло, несокрушимую внутреннюю силу и безграничную нежность тойзамечательной женщины, которая когда-то жила и любила в этом доме, под этойсамой крышей, среди этих же самых стен. Она оставила свой след на каждойдосочке, на каждой половице, а ее любовь к Франсуа осенила своей нетленноймагией не только дом, но и саму поляну, и даже тропку к водопаду, по которойона так любила проходить.

Словом, и дом, и его окрестности были местом в высшейстепени необыкновенным; Глэдис была глубоко в этом убеждена, и поэтомунеожиданная реплика Чарли заставила ее вздрогнуть. Впрочем, Глэдис не былаособенно удивлена — должно быть, что-то в этом роде она подсознательно имела ввиду, когда захотела показать Чарли старое шале.

— Ты хочешь сдать мне этот дом? — спросил он, вего глазах была мольба. Отчего-то ему вдруг очень захотелось жить здесь. Чарлиискренне верил, что у каждого дома есть своя судьба, есть настоящее живоесердце, и ему казалось, что старое шале потянулось к нему, оно словнопочувствовало больную, израненную душу, которая нуждалась в утешении. Пожалуй,даже их с Кэрол лондонский дом не обладал подобными свойствами. Или обладал, ноне в такой степени. Здесь Чарли сразу же почувствовал, как в нем нарастает непросто привязанность, а самая настоящая любовь к этому дому, словно это онпрожил в нем все двести лет с тех пор, как дом был построен. И дом ответил емувзаимностью, словно приветствуя старого знакомого, который когда-то был друженс его хозяевами, а теперь вернулся после долгого отсутствия.

— Я еще никогда ничего не хотел так сильно… — попыталсяобъяснить Чарли и замолчал, подыскивая слова, и Глэдис посмотрела на негозадумчиво. Ей и в голову не приходило сдавать этот дом. Никому и никогда.Пятьдесят лет назад она жила здесь с молодым мужем, правда, очень недолго.Потом в этом доме жил ее сын Джимми с семьей, однако со времен Сары Фергюссонздесь никто не жил постоянно. Даже предки Глэдис останавливались здесь лишьвремя от времени — этот дом был их собственностью, он был для них отчастиигрушкой, отчасти капиталом. Глэдис даже помнила, что ее дед как-то хотелустроить здесь что-то вроде музея, но эта затея, к счастью, так и осталасьнереализованной. Дом простоял необитаемым добрую сотню лет, однако, несмотря наэто, он все еще был в приличном состоянии, и во многом это была заслуга Глэдис.Она тратила немало денег на его ремонт, и каждый раз, когда она навещала его,она не упускала случая пройтись по мебели полировочной жидкостью, протеретьокна и рамы или подновить позолоту карнизов.

— Понимаю, это звучит глупо… — снова заговорил Чарли,надеясь уговорить Глэдис. — Просто мне кажется, что именно поэтому яприехал сюда, именно для этого мы с тобой и встретились. Сама судьба привеламеня к твоему порогу. Странно, но здесь я чувствую себя так, словно я вернулсядомой.

Последнюю фразу Чарли произнес почти смущенно, но когда онподнял голову, то увидел, что Глэдис его услышала и поняла. Она и сама ужедогадывалась об этом. Не колеблясь более, она утвердительно кивнула.

Определенно, это бог послал ей Чарли, как он посылает другдругу всех одиноких людей. До вчерашнего вечера каждый из них жил своей собственнойжизнью, даже не подозревая о том, что каждый их шаг — это шаг навстречу другдругу. Судьбе было угодно, чтобы они в конце концов встретились, потому что укаждого из них было что дать другому. Глэдис потеряла многое и многих: мужа,детей, семью, смысл жизни, наконец. Чарли потерял свою Кэрол, и для него этобыло едва ли не страшнее, чем конец света. Каждый из них оказался на беломсвете совершенно один, и вот, повинуясь какому-то высшему закону, онивстретились, хотя вероятность такой встречи была ничтожно мала. Что потянулоЧарли на север? Что побудило Глэдис повесить на калитку табличку о сдачекомнат, без которой Чарли не решился бы подойти к ее дому? Кто, наконец, послалснежный буран, не давший ему проехать мимо Шелбурн-Фоллс, следуя в Вермонт? Былли другой ответ, кроме одного — судьба? Он объяснял все и ничего. И тем неменее они оба чувствовали власть этой могучей силы, которая не позволила имразминуться и в конце концов поставила друг перед другом. Для Глэдис появлениеЧарли было самым драгоценным рождественским подарком, и ей тоже захотелосьподарить ему что-то хорошее — хотя бы потому, что она знала: тогда он останетсяс ней. Пусть ненадолго, всего на несколько месяцев — этого хватит, чтобы датьей силы справиться с одиночеством. А может быть, если ей очень повезет, Чарлизадержится на год, на два или даже больше. Кто знает?