Повеса - Мэри Джо Патни Страница 31

Пожилой собеседник Дэвенпорта рассмеялся:

— Несмотря на ваше бурное прошлое, на место мирового судьи вы вполне подходите. Вы самый крупный землевладелец графства, выходец из уважаемой семьи уроженцев здешних мест. Многие поколения ваших предков жили здесь. Главное, что требуется от мирового судьи, — это здравый смысл и справедливость. Я уверен, вы справитесь.

Реджи на какое-то время лишился дара речи. Его одновременно глубоко тронуло и изрядно позабавило это выражение доверия со стороны его дальнего родственника. И все же возможность стать мировым судьей вызвала у него неожиданный прилив энергии и энтузиазма. Это был своеобразный вызов, который ему захотелось принять. Мировые судьи, по сути дела, являлись властью на местах — они не только судили правонарушителей, но и проводили в жизнь закон о бедных, занимались обустройством дорог и многими другими полезными для общества делами. Словом, работа обещала быть интересной.

— А вам не кажется, что вы слишком гоните лошадей? — спросил Реджи с ироничной усмешкой.

Многие сочли бы подобное выражение вульгарным, но Стэнтон даже бровью не повел.

— А вам разве так кажется? — только и спросил он, чуть улыбнувшись.

Реджи уже раскрыл было рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но передумал. Разве сам он не размышлял о том, что ему пора изменить жизнь? Стать представителем власти — это было бы изменением, да еще каким. Будучи человеком достаточно уверенным в себе, если не сказать самоуверенным, Реджи в глубине души считал, что из него выйдет толковый мировой судья.

— Да нет, пожалуй, нет, — ответил он на вопрос Стэнтона.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнул Стэнтон и добавил, чуть помедлив:

— Я удивлен тем, что вы не вернулись в Дорсет раньше. Честно говоря, я уже почти перестал на это надеяться.

— Вы в самом деле обо мне думали?

Реджи был удивлен и тронут. Ему даже не приходило в голову, что на свете, оказывается, жили люди, которые были неравнодушны к судьбе мальчика, покинувшего родной дом в восьмилетнем возрасте.

— Ну разумеется. Ведь вы сын моей троюродной сестры Энн, ваш отец был моим другом. Здесь ваш дом, — произнес Стэнтон таким тоном, каким люди говорят, когда непоколебимо уверены в справедливости своих слов.

Реджи задумался. По всей вероятности, Стэнтон был прав — во всяком случае, никакого другого дома у него не было.

— Вообще-то у меня осталось очень мало детских воспоминаний, — заговорил Реджи после паузы. — Лет до четырех я вообще ничего не помню, а из того, что было после, — только отдельные эпизоды.

Сказав это, он подумал, что это очень странно, поскольку он обладал неординарной памятью. Однако большая часть его раннего детства оставалась для него словно окутанной туманом.

— Ничего не помните до четырехлетнего возраста? — прищурившись, переспросил Стэнтон. — Это интересно.

— Разве это имеет какое-то значение?

Стэнтон, казалось, собрался было ответить, но передумал.

— Если все так, как я думаю, то вы, несомненно, вспомните, — сказал он и сразу же перевел разговор на другое:

— Мне было очень жаль, что вы не отвечали на мои письма, но меня это не удивляло. Вы ведь были совсем юны, а в вашей жизни произошло столько изменений. Мои собственные сыновья тоже никогда не были аккуратными корреспондентами, да и сейчас ими не стали.

— Не отвечал на ваши письма? Но я никогда ни от кого не получал писем, — нахмурившись, пробормотал Реджи. Лицо Стэнтона удивленно вытянулось.

— В течение года или около того я отправлял вам по письму в месяц, но потом, поскольку вы не отвечали, перестал это делать. Я писал в Уоргрейв-Парк, на адрес вашего дяди. Значит, ни одно из моих писем до вас не дошло?

Реджи смачно выругался.

— Еще одна подлая штучка моего опекуна, — пробормотал он и поведал своему собеседнику о том, как дядюшка фактически лишил его поместья Стрикленд.

Стэнтона до глубины души потряс его рассказ. Он разгневался ничуть не меньше, чем сам Реджи.

— Боже правый, да если бы я знал, что Уоргрейв нарочно отдаляет вас от семьи вашей матери, от всего вашего прошлого, вашего детства, я бы поехал в Глостершир и привез вас домой. Я был вашим крестным отцом, но Уоргрейв являлся куда более близким родственником, и потому я не стал спорить, когда он прислал за вами своих людей. — Стэнтон резко взмахнул рукой. — Ваш отец как-то спрашивал меня, не стану ли я опекуном его детей в случае, если что-то случится с ним и Энн, но, к сожалению, он так и не написал завещание.

— Вы стали бы оспаривать у Уоргрейва право на опекунство надо мной? — удивленно спросил Реджи.

— Разумеется, если бы знал, как обстоит дело, — в свою очередь удивился Стэнтон. — Ведь мы с вами — члены одной семьи.

— Мысль о том, что члены семьи могут помогать друг другу, для меня несколько нова, — с горечью сказал Реджи.

— Я понимаю ваше невысокое мнение о родственниках — при таком опекуне, как старый Уоргрейв, иного у вас сложиться и не могло. — Стэнтон горестно покачал головой. — Я должен был понять, что есть какая-то причина, объясняющая то, что вы мне так и не написали. Вы всегда были вежливым и отзывчивым мальчиком. Ваш отец гордился тем, что у вас было очень сильно развито чувство ответственности. Мне следовало приложить больше усилий.

— Вам не следует ни в чем себя винить. Кто мог ожидать, что мой дядя будет делать все, чтобы изолировать меня? — Реджи, чувствуя, что уже пережил более чем достаточно потрясений для одного дня, встал и протянул Стэнтону руку. — В любом случае я благодарен вам за попытки восстановить со мной отношения. Вы были занятым человеком, у вас была своя семья, и на вас лежала ответственность за нее. Не могли же вы все бросить и заниматься только решением проблем вашего дальнего родственника.

— И все же я должен был сделать больше. Но теперь поздно об этом говорить. — Встав, он пожал руку Реджи с неожиданной для его возраста силой. — Моя жена просила узнать, не приедете ли вы к нам как-нибудь отобедать. У вас пока нет планов на вечер пятницы?

В памяти Реджи всплыл еще один образ — круглое, улыбающееся лицо, всегда неизменно приветливое, несмотря на шум и кавардак, обычный для большой семьи.

— Я с радостью приму ваше приглашение, — сказал он. — Надеюсь, тетя Бет чувствует себя хорошо?

— Элизабет страдает ревматизмом, из-за которого ей трудновато бывает передвигаться по дому, но в целом она не так уж плоха. Она будет очень рада снова вас повидать. Вы всегда были ее любимчиком, — сказал Стэнтон и с улыбкой добавил:

— И не удивляйтесь, если за обеденным столом окажется некая одинокая леди, а то и не одна.

Реджи издал глухой стон.

— Скажите тете Бет, если это произойдет, со мной может приключиться внезапный приступ какой-нибудь болезни, из-за которого мне придется немедленно вернуться домой.