Песня реки - Синтия Томасон Страница 31

Но сигнал предупреждения, прозвучавший у нее в мозгу, загасил накал страсти. Анну по-прежнему сводил с ума негаснущий огонь в глазах Филипа, но она смогла сосредоточиться на дыхании, пытаясь размеренным вдохом и выдохом успокоить себя.

– Филип, пожалуйста, не надо, – проговорила она. – Вы ведь понимаете, что это нехорошо…

– Это хорошо, Анна, – хриплым голосом возразил он. – И вы тоже это чувствуете.

Она отвернулась от него. Филип дотронулся до ее руки.

– Что с вами? – спросил он. – Что же в этом плохого?

Его стремление изображать из себя невинного мальчика только усилило ее отпор. Она оттолкнула его руку и решительно сказала:

– Вы не свободны, Филип. Я читала бирки на платьях, я разговаривала с Лили. У вас есть Моника Бришар, ваша обожаемая жена!

– Что?! – Он даже подскочил и, подавшись вперед, вперился возмущенным взглядом в ее лицо.

– Только не пытайтесь ничего отрицать. Я знаю, какая это добрая и очаровательная женщина. Лили сказала, что Моника – замечательная мать и любой мужчина должен быть счастлив иметь такую жену.

– Я совершенно согласен, – спокойно заметил Филип, и Анна увидела, как губы, только что творившие с ней чудеса, изогнулись в иронической улыбке. – Так оно и было с моим отцом, вечная ему память. Он был вполне счастливым мужем, а я – не менее счастливый сын. – Филип вдруг широко заулыбался. – Анна, все, что вам рассказала Лили, правда. Я действительно обожаю Монику Бришар, но она – моя мать. Не жена.

– Не может быть! – Анна мысленно вернулась к столь убедительной для нее беседе в ателье. – Лили даже говорила о вашей дочери…

– О моей сестре Клодетт, – уточнил Филип.

– И сыне Анри…

– Моем брате, он адвокат. Помните, я говорил вам о нем?

– Лили так хвалила Монику за ее благоразумие, за то, что она не стесняет вашу свободу и не слишком посягает на ваше время. Еще она сказала, что Моника безумно предана вам…

– Она хорошая мать, Анна, – сказал Филип, поддразнивая ее своей улыбкой. – Подождите, приедем в Новый Орлеан, я вас познакомлю, и вы узнаете ее поближе. Надеюсь, тогда вы согласитесь, что она заслужила все эти похвалы.

Чтобы не видеть более его насмешливых глаз, Анна встала и подошла к окну. Она глядела на улицу и, вспоминая детали разговора в ателье, все больше осознавала свою глупость. Как можно было делать заключения на основании своих домыслов? Лили много чего рассказывала о семье Филипа, но ведь она не говорила, что Моника – его жена. Анна чувствовала себя униженной, глупой, но Филип, казалось, не замечал ее состояния.

– Мама всегда терпимо относилась к моим слабостям, – продолжал он, – и любит меня вопреки им. Естественно, она догадывается, что в моей жизни были женщины. Но то были, пожалуй, самые неожиданные и пылкие чувства, какие я могу припомнить. Вам больше нет нужды беспокоиться по поводу Моники Бришар, поэтому мы могли бы продолжить то, что мы прервали. Почему бы вам не вернуться, Анна?

Причисление ее к длинному перечню недавних любовниц Филипа Бришара отнюдь не улучшило ее настроения. И Филип это почувствовал незамедлительно. Когда она резко повернулась к нему, на лице ее не было выражения униженности, оно пылало гневом.

– Я не думаю, что мне нужно возвращаться к вам, – заявила Анна. – Я порядком устала, Филип. Действительно устала. А за скоропалительные выводы извините. Относительно вашей семьи я была совершенно не права.

«Только, пожалуйста, больше не открывайте мне своих объятий», – про себя взмолилась она, зная, что не сможет противиться его желанию. Она отвернулась, прежде чем он успел взглядом снова приковать ее к себе, и решительно пошла в свою комнату.

Филип силился встать на ноги, преодолевая неподдельную, неожиданно возникшую острую боль в нижней части спины.

– Анна, не уходите, – простонал он и поморщился, когда кинжальная боль пронзила также и ребра. – Я хочу, чтобы вы остались.

Анна не могла не услышать страдание в его голосе, но она подозревала, что причиной тут недавние побои, а не ее отказ.

– Я сильно сомневаюсь, что вы действительно хотите, чтобы я осталась, Филип, – сказала она. – Но даже если это и так, у кого-то, вероятно, короткая память. Если я не ошибаюсь, совсем недавно кто-то сказал: «Может, как-нибудь в другой раз».

Филип, почувствовав укол, заключенный в словах, бумерангом вернувшихся к нему, растерянно смотрел, как она уходит. Он еще долго смотрел на закрывшуюся дверь. Закрывшуюся так некстати.