Ты мне судьбой обещан был - Наталья Лукьянова Страница 31

Начальство его ценило, карьерный рост был стремительным. И не потому, что папа был заслуженным генералом, по крайней мере Худякову хотелось так думать, хотя помощь высокопоставленного родителя не была лишней. Не беда, что порой приходилось нелегко, зато он жил необычной жизнью, был увлечен работой, считал себя счастливым человеком. Худяков не просто приходил домой после рабочего дня, как все смертные, ужинал, смотрел телевизор, заводил будильник и ложился в кровать, чтобы завтра прожить точно такой же день, как накануне.

Каждый раз, возвращаясь из командировки, Николай ощущал себя избранным счастливчиком и баловнем судьбы. Встреча с родными была настоящим праздником. В честь его приезда накрывался стол, собиралась многочисленная родня и друзья семьи. Чем больше приходилось ездить по миру, тем трепетнее и желаннее было свидание с городом, в котором он родился и вырос. Николай раньше не подозревал, насколько сильно любит Москву. В перерывах между командировками завязывались интересные знакомства, возникали, словно по заказу, головокружительные романы. Но наступал момент, когда Николаю надо было уезжать в очередную долгосрочную командировку. Жениться с бухты-барахты после нескольких страстных свиданий он не хотел, а разлуку девушки переживали с трудом. Вернее, никак не переживали – переключались на поиски новой жертвы. Ни одна из его многочисленных пассий не была готова к долгой разлуке, ждать его возвращения долгими скучными месяцами не желала. Любовь таяла и исчезала. Худякова это не обижало.

Как человек умный, он прекрасно понимал, что девушкам нужна была определенность, желательно вкупе со свадьбой, приличными и стабильными доходами, квартира, дача и прочие атрибуты семейного счастья. Он, конечно, не голодранец, но работа у него особенная. Мама переживала, что он так и останется старым холостяком, пробовала поговорить с сыном на эту тему, старательно пыталась знакомить его с девушками из хороших, по ее мнению, семей. Но Худякова мамино беспокойство только веселило. До старости еще было далеко. Жениться при его работе можно было только на декабристке или на девушке, которая немного не в себе. Но декабристок нынче в природе давно нет, а с дурочкой связывать свою судьбу не очень хотелось.

У Николая были грандиозные планы. Не хотелось останавливаться на достигнутом. Пора было поступать в Военно-дипломатическую академию. Вопрос с поступлением был почти решен, и времени для подготовки было вполне достаточно, Худяков с головой погрузился в учебный процесс. Конкурс большой, в это учебное заведение абы кого не принимают. Поступить туда – дело чести и прямой путь к вершинам. Готовился усиленно, на милые глупости не отвлекался. Но совершенно неожиданно вызвали из отпуска к начальнику отдела и предложили на неделю слетать в Чечню в составе рабочей группы. Это только называлось предложением, на военном языке прозвучало как приказ. Ничего трагического или непоправимого не было в данной ситуации, неделя ничего не решала. Задание было очень интересным и непростым. Худяков отодвинул учебники в сторону, собрал нехитрый багаж и в срочном порядке отбыл на Кавказ. Наверное, впервые в жизни удача отвернулась от него. До места группа долетела без особых проблем и приключений. Страха не было. Война практически закончилась, бывали, конечно, разные эксцессы, но это уже другая история. Сейчас больше в цене война умов, чем бряцание оружием. В Москве, если разобраться, криминогенная обстановка на сегодняшний день будь здоров. Риск нарваться на пулю что там, что здесь – одинаковый.

Передохнули чуток, обсудили первоочередные задачи с местными товарищами, с рассветом вылетели в нужный район на вертолете. На подлете к условленному месту произошло непредвиденное. Выпущенная из гранатомета отчаянным кавказским парнем граната вспорола железное брюхо вертолета. Раздался сильный удар, за ним последовал взрыв, осколки обшивки разметало по салону. Худяков понял, что наступила нереальная тишина, которой не должно быть. Означать это могло одно: вертолет потерял управление, винт крутится бесшумно, они падают. Он еще не знал, что получил сильнейшую контузию и оглох мгновенно. Через несколько секунд – потерял сознание. Наступила равнодушная, абсолютная темнота, погасившая молодую, яркую жизнь и перечеркнувшая надежды на будущее. Потом ему расскажут, как пилот сумел посадить подбитый вертолет, как его тащили на себе пятнадцать километров до населенного пункта сослуживцы, как специальным рейсом, без проволочек и всякого рода согласований, его, практически неживого, отправили в Москву. Но это будет потом...

Когда Худяков очнулся, первое, что он увидел, – лицо молодой женщины, зачем-то склонившейся над ним. Она показалась ему необыкновенной. Из-под шапочки выбивались непослушные медные пряди, огромные глаза светились такими состраданием и мольбой, что, не выдержав нереального света, он зажмурился. Потом, опомнившись, вновь открыл глаза. Таких лиц не бывает в природе, она ему, наверное, снится.

– Коля, – услышал он голос и напрягся. Откуда незнакомка знает, как его зовут? Где он, что происходит? Память упорно не желала ему помогать. – Коля, – повторила женщина, – как вы себя чувствуете?

– Я в раю? – собравшись с силами, хрипло спросил Худяков первое, что пришло ему в голову.

– С чего вы взяли? – удивленно ответила незнакомка.

– Потому что разговариваю с ангелом.

– Очень хорошо, просто отлично. Рай немного подождет. Я вовсе не ангел, а ваш лечащий врач. Меня зовут Елизавета Александровна. Слишком большая роскошь – уйти в мир иной после того, сколько усилий на вас потратили врачи. Поживете еще, дорогой. Туда всегда успеете. Вы находитесь в военном госпитале. Только вы, пожалуйста, дорогой мой майор Худяков, берегите силы, вам еще рано много разговаривать, договорились? Не надо мне отвечать, просто закройте глаза, и я пойму, что вы меня услышали.

Худяков послушно закрыл глаза. Врач вышла из палаты, а он стал мучительно соображать, почему оказался в госпитале, – и никак не мог свести концы с концами. О себе он помнил вроде бы все, кроме последней командировки. Военный госпиталь, врач говорит по-русски, значит, он находится в России. Уже хорошо. Сколько времени провел здесь? Непонятно, но, судя по состоянию, положение у него хуже губернаторского. Он не только не может встать – пальцем пошевелить и то трудно. Сколько дней или месяцев (?) он находится в таком плачевном положении, а самое главное, по какой причине? Дверь тихонечко приоткрылась, в палату вошла молоденькая медсестра, сделала укол. Худяков, не успев докопаться до истины, провалился в тяжелый сон без сновидений.

Потом было много чего. Честно говоря, Николай возвращался к жизни тяжело. Это время он помнил не очень хорошо. Было только одно ощущение на подкожном уровне: всегда рядом с ним была необыкновенная женщина, ради которой ему хотелось сделать что-нибудь особенное, пусть на сегодняшний день невозможное. Выжить – это была не самая главная задача. Худяков знал, что должен сделать это для девочки, которая притворилась доктором. Он ждал обхода с трепетом мальчишки, словно первого свидания. Николай все время думал о своей любимой докторше, мечтал о встрече ней. Ему казалось, что именно к нему Елизавета Александровна проявляет особенный интерес. Он словно свихнулся. Худяков вел себя хуже подростка. Такого с ним не было никогда. Сначала он свое странное ненормальное состояние списывал на ранение. Трудно было свыкнуться с мыслью, что из здорового, активного мужика он в одночасье превратился в жалкого калеку. Но проблемы с провалами в памяти были ничем по сравнению с тем, что ему грозила неподвижность. Елизавета научила его не сдаваться. Всегда рядом, словно сестра или жена, всегда доброжелательна, всегда оптимистична. Она никогда его не жалела, была строга и этой строгостью возвращала его к жизни – поминутно, постепенно, по шажку.