Ты мне судьбой обещан был - Наталья Лукьянова Страница 30

– Надо проконсультировать одного больного, Елизавета Александровна. Очень интересный случай. Просто подарок для вашей будущей диссертации.

– Хорошо, вы же знаете, это не проблема. Надо идти в другое отделение или его уже к нам привезли? – поинтересовалась Елизавета. Ничего необычного в просьбе заведующего не было. Ей не раз приходилось знакомиться с будущими пациентами в других отделениях. Специфика заведения...

– К нам пока рановато. Наш герой находится в хирургии. Там такой букет, что хирургам пришлось серьезно повозиться. Разве что недельки через две к себе заберем.

– Неужели криминальный случай?

– Да бог с вами, коллега. У нас приличное лечебное учреждение. Человека в наш госпиталь доставили с войны самолетным спецрейсом, прямиком с Кавказа. Геройский, я должен заметить, мужик оказался. Но парню крупно не повезло. Тяжелейшая контузия плюс несколько осколочных ранений. Уже вторые сутки без сознания. Хирурги свою работу выполнили, постарались. Теперь перед нами стоит нелегкая задача вернуть человека к полноценной жизни.

– Не люблю я эти геройские варианты, – поморщилась Елизавета и, поймав недоуменный взгляд заведующего, пояснила: – Шумиха вокруг этих довольно странных людей всегда разгорается нешуточная. А если решат наградить доблестного воина, то тогда держись. Телевизионщики, корреспонденты, представители власти замучают вниманием и бесконечными посещениями.

– Вы не совсем правы, Елизавета Александровна. Странно, что у вас сложилось пренебрежительное отношение к героям, – удивленно развел руками заведующий.

– А мне в данной ситуации не биография важна, а диагноз. Герой не герой, какая разница. У меня здесь по палатам героев не перечесть.

Для меня, как лечащего врача, пока пациент находится в госпитале, не важно, геройский он человек или последний трус. У меня не герои, у меня пациенты, которых я обязана вылечить, поставить на ноги и дать шанс на полноценную жизнь.

– Суровы вы, не по годам суровы, коллега. Но спорить на эту животрепещущую тему не будем, хотя вопрос довольно сложный, почти философский.

– Я пошла?

– Да, да. Третья хирургия, пациента зовут майор Худяков.

Елизавета вышла из кабинета заведующего с улыбкой. Очень важно получать удовольствие от общения с начальством. Можно подумать, что без душещипательной беседы она не стала бы консультировать какого-нибудь больного. Смешно, честное слово. Клятву Гиппократа никто не отменял, и работу свою она любит.

Несмотря на не первый год работы в военном госпитале, Елизавета не могла смириться с некоторыми вещами. Сталкиваясь с искалеченными войной молодыми инвалидами, она каждый раз ужасалась про себя и переживала. Она никак не могла понять, как можно бросить комфортную современную жизнь и помчаться на войну. Этот майор не первый пациент в ее врачебной биографии, но понять логику поступков современных Рембо ей не удавалось. Чего им не хватает? Адреналина? Скорее всего, так и есть. В героизм и патриотизм не верилось, не та ситуация. Деньги? Тоже не аргумент, не такие уж огромные доходы. В Москве можно заработать гораздо больше, не рискуя жизнью, не стреляя в людей и не лазая по горам. Она пришла к выводу, что такие люди не совсем адекватны. Очень жаль их, молодых, обманутых призраками боевой романтики, а теперь брошенных на госпитальные койки. И жизни-то еще толком не видели, а уже научились убивать, терять друзей, практически больны войной до конца своих дней.

Когда она увидела Худякова, поняла сразу, что парень, как говорят в народе, не жилец. Майор был очень плох, несколько суток находился без сознания. Она внимательно прочла историю болезни и поняла: к большому сожалению, она, скорее всего, не ошиблась. Прогноз на дальнейшее складывался крайне неутешительный. Этот майор мог надеяться только на чудо. А чудеса, к большому сожалению, редко случаются в жизни. Если ему удастся выкарабкаться и обмануть пустоглазую с косой, светит ему незавидная жизнь инвалида.

Когда через несколько недель Худякова привезли в их отделение из хирургии, она искренне обрадовалась, что парень не сдался. Штопаный и перештопанный, он был очень слаб, но жив. А это – самое главное.

Николай Худяков с самого раннего детства не сомневался ни на минуту, что станет военным. В его семье все мужчины без исключения с незапамятных времен служили Отечеству именно в данном качестве и миссию эту считали почетной. Поэтому выбор профессии для мальчика был предопределен до рождения. Его это нисколько не напрягало, наоборот, он считал, что настоящий мужчина обязан быть прежде всего воином. Закончив девять классов, Коля поступил в Московское суворовское училище, причем без всякой протекции и блата. Училище закончил с золотой медалью. Он никогда не был ботаником или зубрилой. Природа наградила его острым умом и прекрасной, почти феноменальной памятью, учился легко, почти играючи. За это ему частенько прощали неукротимо-хулиганский характер, любовь к шалостям и выдумкам. Незаурядность поведения не очень хорошо сочеталась с воинской дисциплиной и казарменной муштрой.

После окончания Сурки решил продолжить образование в военном институте. Как лучший из лучших, он имел право на выбор. Худяков довольно долго колебался, что предпочесть? Привлекал факультет иностранных языков, но в конце концов Николай решил поступать на факультет зарубежной военной информации, подумал, что так будет вернее и гораздо интереснее. Иностранные языки можно изучать и факультативно, было бы желание. Годы учебы пролетели быстро, он и опомниться не успел, как на его плечах засияли новенькие лейтенантские погоны. Началась взрослая жизнь. После окончания вуза с красным дипломом его зачислили в распоряжение Главного разведывательного управления Генерального штаба. Поначалу кабинетная и совсем не героическая, а почти рутинная работа в стенах Генерального штаба поумерила юношеский пыл. Служба была крайне отдаленно похожа на военную. Форму он не носил, строем не ходил, на тревоги не бегал, на учения не ездил, с личным составом не мучился. Аналитик, одним словом, один из тех, кого злые языки отнесли в разряд офицеров, проходящих службу в Арбатском военном округе. Худяков заскучал и стал подумывать о том, что еще совсем не поздно поменять профессию. Семейные традиции – это, конечно, святое, но жизнь так стремительно меняется, что просиживать штаны за очень небольшую зарплату не очень-то интересно.

Но довольно скоро ему предложили поехать в служебную командировку на полгода – в очень небольшую, но экзотическую и крайне интересную страну. Работа была настолько увлекательной и захватывающей, что Николаю больше не приходила в голову мысль бросить службу. Он не бегал по джунглям с автоматом, не совершал геройских подвигов, не разоблачал резидентов чужих разведок. Работа референта-переводчика при российском посольстве носила вполне мирный и интеллигентный характер. После командировки пробыл в Москве четыре месяца – и вновь уехал на работу за границу, уже помощником военного атташе. За десять лет службы побывал во многих странах. Ему светили не только звездочки на погонах, он воочию любовался звездами многих стран. Блестящее знание языков, помноженное на опыт серьезной, крайне сложной, кропотливой работы, которая не терпит шума и суеты, превратили его в специалиста высшего разряда.