Украденная невеста - Бренда Джойс Страница 31

Она, не веря, заглянула испытующе в голубые глаза офицера.

— Так ваш розыск закончен?

Он отвел взгляд.

— По закону он преступник, и я имею приказ задержать и арестовать его.

Вспыхнувшая было надежда растаяла. Броули был известен как человек долга, и он выполнит приказ во что бы то ни стало.

— И вы собираетесь его ловить, даже зная, что он невиновен?

У капитана пропала улыбка, лицо стало серьезным. Он не смотрел ей в глаза.

— Ваши доверие и привязанность к брату похвальны и понятны. Я бы, может быть, вел себя так же на вашем месте. Но я солдат. И должен повиноваться приказам.

Ее вдруг охватило смутное подозрение.

— И о чем ваш приказ? — спросила она, задрожав, зная, что изменникам грозила виселица. Пощады не будет, если он уже обвинен в измене. — Капитан Броули? Вы сказали, что ваше задание — задержать Шона. Но вы отказываетесь взглянуть мне в глаза.

— Но он опасен! — вспыхнул он. — Почему вы мучаете себя накануне свадьбы?

Она опять схватила его за рукав.

— Нет, скажите мне все. Вы утаили от меня правду. И он не может быть опасен.

В душе Броули происходила невидимая борьба. И наконец он сказал:

— Нам приказано взять его живым или мертвым, леди Элеонора. И жаль, что именно я должен сообщить вам об этом.

Она вскрикнула и потеряла сознание.

Элеонора сидела перед туалетным столиком в свадебном платье, обе невестки стояли рядом. Жена Девлина, Вирджиния, маленькая хорошенькая брюнетка, с очень белой кожей, родилась в штате Вирджиния. Она пыталась подбодрить невесту, отметив, как хороша Элеонора в своем кружевном белом платье.

Элеоноре было все безразлично. Она думала только о разговоре с Броули и надеялась, что Шон уже плывет на корабле в Америку.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале, лицо было бледным, даже бриллиантовая диадема с прикрепленной к ней фатой не могла украсить ее, не добавляла красок своим блеском, и невеста выглядела больной. В таком состоянии к лицу был скорее траур, чем свадебный наряд. Она скорбела о потере лучшего друга и мужчины, которого любила. И думала, что эта скорбь останется с ней навсегда.

Ее подавляла мысль, что скоро надо будет спускаться вниз и идти в церковь, чтобы стать женой Питера. Ни в чем не повинного, доброго, порядочного Питера, любившего ее, без всяких сомнений. Она поступила с ним дурно, изменила ему сегодня ночью и собиралась совершить еще более нечестный поступок — выйти за него замуж без любви.

Лиззи успокаивающе положила руку на обнаженное плечо невесты. У платья были короткие взбитые рукава, широкий низкий квадратный вырез и пышные юбки в форме тюльпана. Оно было из кружев, расшито жемчугом и серебряными нитями, с длинным атласным шлейфом.

— Дорогая, ты молчишь уже час. Не хочешь поговорить? Ты пугаешь нас с Джинни.

Элеонора закрыла глаза, ее охватило отчаяние. Что она делает? Она не любит Питера, любит Шона. Но как он мог так с ней поступить, даже если она сама соблазнила его? Бросить, убежать после всего, что произошло между ними. Она не станет выходить за Питера. Это нечестно и низко.

Потом ее снова охватило безразличие. Не хотелось двигаться, думать, она чувствовала себя разбитой и больной.

— Элеонора? — вступила Вирджиния. — Ты выглядишь так, будто кто-то умер. Ты пугаешь нас.

Она взглянула на милое лицо невестки, их взгляды встретились в зеркале.

— Но это действительно так. И я не люблю Питера. Я не могу выйти за него. — И она горько улыбнулась. — Питер не заслужил такого отношения.

Вирджиния и Лиззи обменялись тревожными взглядами.

— Но кто умер? — спросила Лиззи.

— Я. — Она была похожа на застывшую мраморную статую. Только слабо поднималась и опускалась грудь под кружевом, что означало признаки жизни. — Я умерла. И это, наверное, уже ад.

— Я пойду за графиней. — Лиззи сама побледнела от волнения. — Ей надо быть здесь, это важнее, чем последние приготовления.

Элеонора посмотрела на нее.

— Он не любит меня. Я была такой дурой, поверив в то, чего нет. Но хуже всего то, что я все равно люблю его.

Вирджиния забеспокоилась:

— Где, он? Бог мой, солдаты были здесь вчера и появились сегодня. Девлин должен знать, что его брат здесь.

— Он ушел вчера ночью. И не вернется, потому что сейчас, наверное, уже плывет в Америку. — Она говорила так, будто была в трансе.

— Я должна сказать Девлину. Должна! — воскликнула Вирджиния и устремилась к двери.

Лиззи взяла Элеонору за руку, заставила ее поднять лицо и взглянуть на нее.

— Почему ты никому не сказала?

— Он просил меня об этом. Но я вынуждена была сказать Клиффу и Рексу.

Лиззи чуть не плакала.

— Тирелл тоже должен знать. Ты можешь побыть здесь одна?

Элеонора опустила голову.

— Я не выйду замуж, — произнесла она. — Никогда. Может быть, уйду в монастырь.

Лиззи испугалась окончательно.

— Сиди здесь, — сказала она твердо. — Не двигайся с места, пока я не вернусь. — И она поспешно покинула комнату.

Элеонора осталась одна. Она снова взглянула на себя и сердито вытерла предательскую слезу. По крайней мере, у Шона есть двенадцать часов до того, как Броули возьмет след, пока он рыщет неподалеку.

Даже после всего, что случилось, после того, как он обошелся с ней, как со случайной женщиной, и сбежал после, она радовалась, что он спасся. Всю свою жизнь она привыкла думать о нем, беспокоиться, он всегда был для нее самым близким другом, она хотела, чтобы у него все было хорошо.

Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и, подняв голову, увидела в зеркале знакомые серые глаза.

Шон стоял позади нее.

Она вскочила, обернулась, в сердце ожила надежда!

— Шон!

— Я пришел сказать тебе, — начал он тихо, в глазах его отражались смятение и душевная боль, — я пришел просить у тебя прощения, Эль. Прости, что я обидел тебя.

Она лишь смогла вымолвить:

— Я люблю тебя, ты это знаешь.

Он вздрогнул:

— Не говори так. Я был не прав и ненавижу себя теперь. Прости… Как я могу теперь все исправить? Как?

— Не думай об этом, — прошептала она, вся дрожа. Ей хотелось обнять его, но она не осмеливалась. — Сейчас имеет значение только то, что ты вернулся. — И вдруг ее как громом поразила мысль о Броули и солдатах. — Шон! Они ищут тебя!

— Я знаю, — глухо отозвался он. Он смотрел на ее лицо жадно и пристально, будто хотел запомнить навсегда ее черты. — Они убрались отсюда недавно. Не беспокойся, они не поймают меня. — Он оглядел ее платье и снова заглянул в глаза. — Я никогда не хотел тебя обидеть, менее всего на свете. Только не тебя. Я не знаю, как это случилось. Мне стыдно и очень плохо.