Ты должен уйти - Лорин Батлер Страница 31

— Прости, — проговорил он. — Я вовсе не имел в виду того, что сказал.

Она фыркнула, продолжая яростно тереть тарелку.

— Тогда почему ты это сказал?

— Потому что… — Он не закончил фразу, предпочитая прильнуть губами к ее шее.

— Потому — что? — Она выгнула плечо, чтобы как-то остановить его.

— Потому что я был разочарован, — заявил он. — Потому что всю неделю я не мог ни о чем думать, кроме как об этой чертовой кровати, с тобой в ней. Потому что я забыл об этих проблемах с твоими родителями. Потому что, — он тяжело вздохнул, — я не хочу спать в комнате Сэма. Я хочу спать с тобой. Я хочу проснуться рождественским утром и увидеть на подушке рядом со мной твое лицо. Потому что… Есть еще тысяча этих проклятых «потому что». Но в конце концов они сложились в одно. Я вышел из себя, потому что ты отняла у меня единственное место, где я чувствовал близость к тебе. Мне нужна эта кровать, Алекс.

С неожиданным рыданием она уронила тарелку обратно в раковину и, повернувшись, спрятала лицо на его груди так же, как когда-то, когда искала — и всегда находила — утешение.

— О, Дэйв, — прошептала она, давая выход слезам, — я так несчастна!

— Знаю, — вздохнул он, прижимая ее к себе и нежно поглаживая по спине.

Наконец, всхлипнув последний раз, она затихла. Дэйв взял ее за подбородок и заглянул в лицо. Она безропотно подчинилась.

— Моя мать убьет меня, если увидит тебя в таком виде, — сокрушенно сказал он. — Один взгляд на твое лицо — и она обвинит во всем меня, даже не выслушав.

Алекс невольно улыбнулась: во всех спорах Дженни неизменно принимала сторону Алекс независимо от того, была та права или нет.

— Прощаешь меня? — спросил Дэйв, нежно отодвигая светлый завиток от ее мокрой щеки. — Давай заключим мир, Алекс, — торопил он. — Пусть это Рождество будет добрым. Черт, я даже готов уступить эту проклятую кровать твоим родителям, если это сделает тебя счастливой!

— Кто сказал, что это сделает меня счастливой? — возразила она, залезая в карман его брюк за носовым платком. Ее рука в поисках платка скользнула вниз вдоль его бедра, и Алекс почувствовала, как он вздрогнул от легкого прикосновения ее пальцев.

— Ах ты, дерзкая плутовка! — воскликнул Дэйв. Эта позабавившая его случайность напомнила ему о прежней проказнице Алекс, которую, как ему казалось, он потерял навсегда. — Мир, Алекс, — взмолился он. — Пожалуйста!

— Ты назвал детей надоедливыми отпрысками! — сурово напомнила она.

— Неужели я такое сказал? — очень правдоподобно ужаснулся он.

— И не только!

— Не понимаю, как это ты не запустила в меня чем-нибудь, — сокрушенно пробормотал он. — Ну прости меня, и заключим мир?

Алекс обдумывала это предложение, наслаждаясь тем, что пальцы Дэйва нежно ласкали ее лицо и шею.

— Ты действительно миллионер? — с любопытством спросила она.

— А что, я и это сказал? — Он поднял брови. — Я, должно быть, на время потерял рассудок.

— И все-таки? — настаивала Алекс.

— Если я скажу «да», это добавит мне немножко уважения? — с иронией поинтересовался он.

— Возможно.

— Тогда да, — кивнул он. — Ты видишь перед собой миллионера. С несколькими миллионами. Я добавил это только для того, чтобы повысить свой рейтинг, как ты понимаешь.

Это было сказано легко и небрежно, почти шутя, но тем не менее задело что-то в глубине души Алекс. Она знала, что это было правдой, что ее муж действительно очень богат, но никогда не осознавала этого. Для нее он был просто Дэйв — мужчина, которого она любила.

— Мир? — спросил он, наклоняясь и нежно касаясь губами уголка ее рта.

— Да, — пробормотала она, закрыв от удовольствия глаза.

Дэйв поднял голову.

— Из-за моих миллионов?

— Конечно, — улыбнулась она. — Какие у меня еще могут быть причины для примирения?

Он засмеялся. Если он хоть что-нибудь знал наверняка об Алекс, то это то, что она лишена корысти. Он запечатлел поцелуй у нее на макушке и потянул за собой к двери.

— Пойдем, поговорим, пока я буду переодеваться, — предложил он, и они пошли наверх.

Спальня была залита теплым светом. Дэйв бросил тоскливый взгляд в сторону кровати.

— Мы можем остаться здесь на эту ночь, — небрежно заметила Алекс, получив в ответ легкий шлепок, и, смеясь, они оба прошли в ванную.

Это было чудесное Рождество, счастливое, веселое и беззаботное, но оно быстро прошло. Пришло время решать, будет ли Алекс продолжать занятия в классе Зака. Дэйв ничего не говорил, но его мнение об этом было легко прочесть по его лицу каждый раз, когда он заставал ее с альбомом в руках. Алекс не заводила разговор на эту тему просто потому, что хотела принять решение самостоятельно.

Постепенно между ней и Дэйвом снова стал возникать барьер: они опять превратились в двух осмотрительных незнакомцев, живущих под одной крышей. Алекс не могла не признать, что на девяносто девять процентов это связано с их неудовлетворенностью в постели. Дэйв был очень чувственным мужчиной, и ее неспособность отдать ему всю себя задевала его мужское самолюбие. Он ненавидел те ограничения, на которых она настаивала, — темнота, тишина и ее нежелание без оглядки следовать инстинктам. Алекс опасалась, что, если ничего не изменится, он отправится искать удовлетворения где-нибудь еще.

Избавится ли она когда-нибудь от этого страха? Дэйв сожалел о своем увлечении так же, как и она. Но боязнь того, что он действительно может уйти, лишала ее той уверенности, в которой она так нуждалась. Она жила в постоянной тревоге, почти ощущая ее физически. Все это отражалось на ее нервной системе и даже на желудке, который продолжал беспокоить Алекс все последние месяцы. Месяцы, которые так изменили ее жизнь…