Сюрприз для Александрины - Наталия Ломовская Страница 31

Я рассердилась на себя за эти неуместные мысли. С чего это я буду мазать губы специально для Макарова? Еще чего не хватало!

Мне удалось тормознуть какое-то заблудившееся такси. Я назвала водителю адрес и стала думать, накрасить мне все же губы или нет, и нравится ли мне Макаров, или он скорее противен. Но не успела всесторонне обдумать эту проблему – передо мной появились зеркальные и зеленые витрины «Эдема».

– Я сказала вам не тот адрес, – в ужасе прошептала я таксисту. – Везите меня на улицу Барышникова, семь.

– Любой каприз за ваши деньги, – пожал плечами таксист.

И уже когда я подбежала, запыхавшись, к дверям зала, где проходил семинар, я подумала: «Почему он привез меня в «Эдем»? Ведь я с самого начала назвала таксисту правильный адрес!»

Но на самом деле я вовсе не была в этом уверена. Заспанная, рассеянная, почти влюбленная, я сейчас ни в чем не могла быть уверена!

И все же странно…

Но потом я увидела на первом ряду затылок Макарова и обо всем забыла.

Даже от вида его затылка у меня в груди возникла какая-то дрожь. Впрочем, я все так же не могла понять, приятно ли мне это, и предпочла вслушаться в рассказ. Лекцию вела та же девушка, что и вчера.

Восемнадцатый век был отмечен революцией – революцией без пороха и крови, революцией в парфюмерии. Был пущен в ход одеколон, ароматическая вода со свежим и тонким запахом, состоящая из лимона, розмарина, бергамота и флердоранжа. Куда только ее не применяли! Добавляли в воду при принятии ванн, в вино, в воду для полоскания рта, рук и выстиранного белья, капали на кусочек сахара, вводили под кожу и делали примочки. Говорили, что сначала одеколон изготавливали в одном-единственном монастыре во Флоренции, и звался он – Аква Регина, вода царицы. Рецепт был засекречен и передавался из поколения в поколение. Но вот хитрый и талантливый проходимец, некто Джованни Пауло Фемини, обманным путем проник в обитель Санта-Мария Новелла, соблазнил настоятельницу и выкрал у нее таинственный рецепт. Добычу он привез к своему племяннику в город Кельн – племянник держал там аптеку. Вдвоем негодяи поспешили состряпать состав, который назвали сначала «вода адмирала», а затем «кельнская вода». Разумеется, соблюсти секрет дядюшке и племяннику Фемини не удалось – через год в Кельне на каждом углу торговали одеколоном. Надо думать, доходы Фемини все равно оставались невероятными. Одеколон пользовался спросом. Народ сходил от него с ума, благо сам император, великий Наполеон, не мог прожить и дня без этой ароматной новинки. А его супруга Жозефина продушила все свои комнаты насквозь, так что и поныне в ее покоях, говорят, витает слабый аромат кельнской воды… Вероятно, именно благодаря этой прославленной в веках паре духи получили такое широкое распространение.

Первые пятнадцать лет двадцатого века называют прекрасной эпохой. В нафталинную атмосферу идущего на убыль столетия врывается, как свежий порыв ветра, стиль модерн – непредсказуемый и загадочный. Он говорит чувствам более, чем разуму; он разметывает старое, как скучные бумаги со стола; он создает вокруг себя особый мир, где отменяются все старые порядки и вступают в права новые законы – законы красоты, гармонии, идеала. В моде цветочные духи, духи с запахом весеннего леса. «L’Heure Bleue» Герлена, любимый аромат Катрин Денев и королевы Елизаветы II. «Quelques Fleurs» Убигана… «Un air embaume» Риго…

Но Belle Epoque была затишьем перед бурей. Она кончается с Первой мировой войной. Мода на духи изменяется. Пахнуть нежно, чисто, тонко? О нет, это не для нас, не для современных женщин, переживших ужасы войны! Пусть аромат будет наглым, торжествующим, даже чуточку распутным – это не повредит, это придаст дополнительный шарм, новую привлекательность… «Shalimar» и «Mitsouko», опьяняющие и обольстительные ароматы. Молинар – духи «Habanita» с ароматом ванили и горького шоколада, раскаляющие воздух вокруг носительницы… И наконец рождается шедевр на все времена – противоречивые и яркие «Chanel № 5», знаменующий эпоху альдегидов. По следам великой мадам Шанель идут другие кутюрье, всем хочется выпустить свой аромат, чтобы дополнить наряды модным аксессуаром и указать на стабильность своего модного дома. Сначала к этим потугам публика относится иронически, но отношение меняется стремительно – уж кто-кто, а кутюрье должны знать, что идет женщине, именно они способны дополнить ее туалет невидимым, но важным и даже необходимым штрихом. Дом Роша, Кристиан Диор, Живанши, Нина Риччи, Пакл Раббан… Даже Гуччи оторвался от своих ремней и ботинок, чтобы осчастливить мир парфюмом!

В начале тридцатых годов в Америке случается обвал фондового рынка. Биржевой крах разорил многие состоятельные семьи. Самые преданные клиентки модных домов больше не могут позволить себе покупать там платья. И тогда Жан Пату, чтобы поддержать своих покупателей и вселить в них надежду на лучшие времена, выпускает аромат «Joy» – «Радость». В этом аромате сплетается все – и тревога от грянувшей финансовой катастрофы, и радость просто жить на свете, и легкая ирония, и предчувствие новых, грядущих испытаний, перед лицом которых женщина должна оставаться прекрасной… Одиннадцать тысяч цветков жасмина и пятьсот роз идут на производство одной унции драгоценной жидкости. Парфюм заключен во флакон из цельного куска хрусталя, оплетен золотыми лентами… «Joy» стали любимыми духами божественной Вивьен Ли.

Вторая мировая война возвращает мир ароматов к пряному и соблазнительному направлению. Жажда жизни смеется над повсеместно торжествующей смертью. Парфюмер Рудницки создает духи «Femme», их продают в откровенном флаконе, повторяющем изгибы обнаженного женского тела. Они посвящены актрисе Мэй Уэст, самой горячей штучке голливудского кино. Этот праздник плоти, этот гимн сладострастию длится вплоть до девяностых годов, торжествующе шествует по миру. Нежные «Chloe» Лагерфельда и огненные «Youth Dew» Эсте Лаудер, будуарные «Interdit» Живанши и кожаные «Caleche» Эрме. То и дело в цветочные аккорды вплетается дразнящая нотка мускуса или темное сладострастие амбры. «Anais Anais» Кашареля назван так в честь Анаис Нин, писавшей эротические романы. Благоухающий Востоком «Opium» Сен-Лорана собираются запретить за безнравственность. Флакон «Diva» Унгаро представляет собой женский бюст и пахнет, по уверениям парфюмера, точно так же.

Новый век приносит новые веяния, тяжелые и сладкие ароматы отступают. В моду входит молодость, легкость, чистота, свежесть. Из будуаров женщины перемещаются в офисы, там назойливый аромат немыслим – сведешь с ума коллег, отпугнешь клиентов, смутишь начальство. Чрезмерно выставлять признаки пола тоже не рекомендуется, как раз нарвешься на харассмент [5]. Эсти Лаудер дарит миру «White Lien.» – нежный и прозрачный цветочный аромат для дня, напоминающий благоухание чистого белья. Лагерфельд воссоздает запах свежевыглаженного хлопка. Эта искусственная чистота создается цветочными нотками лаванды, пряными оттенками имбиря, аккордами зеленого чая и лимона. Ланвин выпускает «Oxgen», что значит в переводе «кислород». В моде прибавка «Pure» – чистота. Это словечко добавляют к уже имеющимся ароматам, выпуская популярные духи в новых вариациях у Азарро и Дюпонт, и даже дом Диор покоряется всемогущей моде. Его страстный «Poison», жгучий яд, перебран и пересмотрен в угоду современным веяниям. «Pure Poison», не угодно ли! Чистая отрава!