Сюрприз для Александрины - Наталия Ломовская Страница 30

Другая ссылка вела на узкоспециальный форум парфюмеров, где обсуждались такие тонкости, которые мне были пока не по зубам. Особенно смутило меня часто повторяющееся словечко «индольный». «Индольный жасмин, индольная лилия»… По контексту я поняла, что речь идет о чем-то неприятном, вроде навоза, но никак не могла уяснить, какое отношение индол имеет к такой прекрасной материи, как парфюм, и почему в пирамидках ароматов, о которых мне говорила Стася, никакого индола и в помине не было. Наконец, устав продираться сквозь частокол непонятных терминов, я твердо решила, как только рассосется немного вся эта загадочная ситуация, в которую мы с сестрой влипли, записаться на какие-нибудь парфюмерные курсы. Такие курсы были и пользовались немалой популярностью, о чем мне так же сообщил всеведущий Интернет. Я вернулась на стартовую страницу поисковой системы «Яндекс», и вдруг одна строчка просто-таки прыгнула мне в лицо.

«Дочь известного бизнесмена Воронова похищена».

У меня задрожали руки так, что я несколько неимоверно долгих минут не могла кликнуть по ссылке, курсор мышки так и плясал по экрану. Наконец я справилась с этой задачей и смогла прочитать текст новости целиком. Его повторяли три какие-то новостные ленты – впрочем, не первого эшелона и вряд ли обратившие бы на себя внимание, если бы не эта… Не эта, черт ее раздери, новость!

«Анастасия, дочь известного бизнесмена Воронова, главы фармацевтического концерна «Парацельс», была похищена из собственного дома в среду, 12 мая. По неподтвержденным данным, похитители требуют пять миллионов долларов выкупа. Правоохранительные органы и силовые структуры пока отказываются комментировать информацию о похищении, однако добавляют, что розыск девушки действительно ведется».

Дальше шла речь о концерне «Парацельс» и о состоянии Аптекаря.

Обо мне было пять строчек, о «Парацельсе» – десять. Сразу видно, кто ему родное дитятко. Значит, меня ищут, подумала я. И забегала кругами по комнате.

Но потом остановилась.

Да что же это я?

Ищут не меня, а Стаську. Она – похищенная из дома Анастасия Воронова! Ее ищут правоохранительные органы и силовые структуры!

И скоро, вероятнее всего, найдут.

Знают, что она улетела из страны. Узнают, где живет.

Только бы у нее не было неприятностей!

Я набрала номер Стаси, но телефон ее не отвечал.

Тогда мне стало страшно. Но по-настоящему испугаться я не успела, потому что Стася перезвонила через минуту. Голос у нее был задыхающийся, и я вдруг со смущением подумала, что мой звонок может быть неуместен. Она же путешествует со своим молодым человеком. Кто знает, может, они именно в эту минуту решили предаться любви?

Но оказалось, Стася плавала.

– В гостинице, где вы живете, есть бассейн?

– Мы переехали, Аська! Мы решили не ехать пока в Италию, а узнать поближе Францию. И представь, у Малыша тут есть какой-то знакомый, он сдал нам дом в глуши. Настоящая деревня, молоко каждый день, есть пруд, и я купалась, правда, холодно еще… Но как классно, Аська, ты себе не представляешь! Вот только, – в голосе сестры прорезалась некоторая интонация, которую можно было бы принять за иронию, – туалеты твои мне не понадобились. Да и хорошие манеры тут, видишь ли, не в ходу. Коровы, куры, гуси…

Я не стала ее пугать. Зачем? Ведь ясно же, что ее не найдут – в глуши, в деревне.

– Долго вы там собираетесь пробыть?

– Как понравится. Пока нравится очень, вот просто очень! Да к тому же выяснилось, что родители Малыша сами могут сюда приехать, что они собирались во Францию. Ты знаешь, я бы тут жить осталась, такая чудесная жизнь, и Париж недалеко. По выходным можно ездить туда танцевать…

– Только если вы тронетесь с места – обещай мне сразу же позвонить. Слышишь? Сразу же!

– Да, я поняла, конечно. Слушай, ну расскажи, как ты-то там? Как работа? Нам удалось произвести хорошее впечатление?

– О-о-о…

Я хотела много рассказать ей – и про Макарова, и про семинар, но хорошо понимала, что международная связь дорога, поэтому всего лишь убедила Стасю, что все в порядке.

Разговор, тем не менее, оставил у меня неприятный привкус, как будто я сосала медную монетку. Почему так резко и странно нарушились их планы? Вот если мы ехали куда-то с Аптекарем, то наша жизнь подчинялась четкому расписанию, шаг вправо и шаг влево считался побегом, прыжок на месте – попыткой улететь. Если на определенный час было назначено посещение картинной галереи – мы шли в эту галерею, и только взрыв нейтронной бомбы, пожалуй, мог бы нас остановить.

Ни дождь, ни снег, ни ураган, ни натертая нога.

Какое-то время назад я нарочно порезалась, чтобы не идти в оперу.

Хотела слегка… Но переборщила. На руке у меня до сих пор шрам, тонкая белая ниточка. На память. Никто не узнал.

А если бы узнал – был бы шум.

О нас, детях сильных мира сего, узнают только тогда, когда мы умираем.

Когда мы убиваем – или когда убивают нас.

Или когда оскандаливаемся, только оскандалиться надо особенно грандиозно, иначе всем плевать. Танцевать голой на Красной площади. Поливать шампанским официантов в модном клубе.

Или когда нас похищают.

Впрочем, никакого похищения не было же, так?

Я провела за ноутбуком два часа, непрерывно обновляя стартовую страницу Яндекса.

На исходе второго часа новость бесследно исчезла.

Как будто ее и не было.

Я успокоилась совершенно. Что, в сущности, произошло? Меня спохватились – Ирина и Аптекарь. Думали заявить в милицию. Каким-то образом эта информация просочилась в СМИ. Как? Да как угодно. Шофер Кузьмич сказал своей приятельнице, та – своей дочке, а дочка – своему бойфренду, а бой-френд пил пиво с приятелем, поставляющим новости на интернет-ресурс.

По рублю за пучок.

Очень даже может быть.

Успокоенная, я уснула в обнимку с Царицей Савской.

Мне снились странные сны. Нет, ни Клавдий Цезарь Август Германик Нерон, ни Людовик Четырнадцатый не навестили меня в мире моих грез. Мне снились духи, тысячи флаконов, наполненных ароматной жидкостью, но как я ни старалась – не могла почувствовать запаха. Эти старания отняли у меня много сил, и я чудовищно проспала. Семинар должен был начинаться в полдень, приехать туда нужно было хотя бы в половине двенадцатого, а часы уже показывали одиннадцать.

Снова опаздываю, снова мечусь по квартире, опрокидывая стулья, путаясь ногами в джинсах. Куда я засунула свою сумку? Где правая балетка? Все валится из рук. Наконец я готова и выбегаю на улицу. Безнадежно, безнадежно. Мне ведь не в «Эдем», мне на семинар, а это дальше. Значит, я опоздаю, и мне придется извиняться, идти под перекрестными взглядами на свое место, а что-то скажет Макаров? Впрочем, с чего это я взяла, что он там будет. Да нет, обязательно будет. А я даже губы не подмазала…