Вернуть всё - Татьяна Герцик Страница 30

– Александр, опомнись! Прекрати сейчас же! – она нашла в себе силы воззвать к его разуму.

– И не подумаю! Ты давно этого хотела! Думаешь, я не видел, какими ты смотрела на меня глазами? С потрохами съесть хотела!

Наталья поразилась, она и не предполагала, что ее тайные желания могут быть столь явными.

– Это тебе показалось! – она рванулась, пытаясь освободиться, но в результате оказалась распластанной на диване рядом с голым мужчиной.

Голова кружилась, руки стали неимоверно тяжелыми. Она понимала, что нужно попытаться привести его в чувство, сопротивляться, но сил не было. Хотелось совсем другого: обнять его, приласкать, сказать, как он ей дорог.

И когда он странно нежным голосом попросил ее поцеловать его, она выполнила его просьбу. Хотя прекрасно знала, к чему это приведет. Сначала он был напорист, почти груб, но все равно она плавилась от наслаждения. Потом он стал мягок и нежен, и Наталья забыла про все: про осуждение односельчан, про свою неудавшуюся жизнь и зарок никогда больше не связываться с мужчинами.

Опомнившись, поняла, что лежит рядом со спящим Александром на узком диване. Его лицо приняло обычный цвет, краснота прошла, и он уже не казался больным. Она осторожно встала, быстро оделась и посмотрела на себя в зеркало. Теперь красной и растрепанной была она. Прошла в ванную, постаралась хоть немного привести себя в порядок.

Потом приоткрыла дверь в другую половину и прислушалась. Было тихо. Быстро повесила куртку на место и села на диван, взяв в руки «Комсомолку». Минут через десять вернулся Иван Александрович и весело объявил:

– Заждались?

– Нет, я читала ваши газеты. Сто лет их не видела.

– Люблю почитать, грешным делом. И терпеть не могу компьютеры разные, планшеты. От них только глаза болят, а удовольствия никакого. Не то что журнал или газета. Их и в руках-то держать приятно. Но я вас заболтал. В общем, докладываю: к следующей субботе автобус будет готов. Можете сообщить радостную весть своим ученикам.

Наталья поднялась и постаралась сказать как можно довольнее:

– Замечательно! Спасибо вам большое, Иван Александрович! Ну, я пойду.

Она вышла в прихожую. Иван Александрович обходительно проводил ее до выхода. Она попрощалась, еще раз поблагодарила его и пару шагов прошла по тропке к дороге.

И тут ей навстречу появилась Анфиса Николаевна. Она видела, как Наталья вышла из ее дома, и подозрительно спросила:

– Вы не от нас идете?

– Добрый день, Анфиса Николаевна! Да, от вас. Просила у Ивана Александровича автобус для детей. Поедем в ботанический сад в следующую субботу. Хороший человек у вас муж. Отзывчивый.

– Да уж. Иногда даже чересчур. – Анфиса Николаевна сразу заметила необычную красноту гостьи и была подозрительно въедлива. – Вы не заболели, случайно?

– Нет. Просто у вас тепло, а я привыкла к прохладе. Сами знаете, у нас в таунхаусе холодновато.

– Знаю, знаю. Ну, до свиданья!

Чувствовалось, ей больше хотелось сказать «прощайте», но настолько отступать от традиций она не стала. Зайдя в дом, первым делом потребовала у мужа:

– Что у нас тут эта цаца делала?

Иван Александрович удивился.

– Пришла по делу. А что?

– А то, что не нравится мне это. Нечего ей у нас делать! Ежели чего надо, то могла бы к тебе в контору прийти. Чего она тут у нас вынюхивала?

– Что-то я тебя не понимаю? Сколько народу тут у нас бывает, и по делам, и без них. И ничего. А учительница пришла, так ты сразу «нечего делать».

– Тут не учительница пришла, а разведенка наглая.

Иван Александрович осуждающе поднял брови.

– Может, ты еще скажешь, что она меня соблазнять заявилась?

Распаленная Анфиса Николаевна хотела было сказать, что так оно и есть, но взгляд Ивана Александровича вдруг стал таким непривычно жестким, что она решила промолчать.

– Ну, не думаю, что ее ты интересуешь. Александр – вот на кого она нацелилась. Недаром мне Клавдия Петровна говорила, что она уж очень умильная становится, как только его завидит.

– А ты больше эту сплетницу слушай. Такой же станешь. От нее муж сбежал, сын старается подальше держаться, дочь знать не знает. В селе ее как только не костерят, даром что заслуженная учительница. И ты себе такой же доли ищешь?

Анфиса Николаевна опешила. С такой точки зрения она на Клавдию Петровну никогда не смотрела.

– Вот то-то! Давай лучше ужинать. Александр-то где?

– Не знаю. Счас посмотрю.

Она осторожно прошла в пристрой к сыну, он не любил, когда к нему родители заявлялись без спросу. Вернувшись, доложила мужу:

– Спит. И, пожалуй, выпил. Коньяком разит – мочи нет.

Иван Александрович кратко констатировал:

– Понятно. Значит, со Снежаной объяснился наконец.

– Ну объяснился, так объяснился. А пить-то зачем? На радостях, что ли?

– На радостях он бы сейчас у Берсеневых сидел, а не дома спал. Значит, от ворот поворот получил. Я ему давно на это намекал, так он ведь не слушает.

– Какой поворот? Ты что, думаешь, Анька его отфутболила?

– Однозначно.

– Да не может быть! Он самый лучший жених в Ивановке!

– Это ты верно сказала: в Ивановке! А в других местах и покраше есть. Наверняка Аня себе жениха в городе приглядела. Она девка видная, в вековухах не засидится. А ты-то чем недовольна? Ты же ее недолюбливала.

Анфиса Николаевна замотала головой.

– Я и подумать не могла, что она отказать ему вздумает! Ишь ты, цаца какая!

– Ты уж последовательной будь. Не нравится, так не нравится.

– А она мне и не нравится. И еще больше, чем раньше. Потому что дура. Жила бы как у Христа за пазухой.

– Она и будет так жить, не волнуйся. Только не с Сашкой. Кстати, пока ты рядом, никто из невесток себя счастливицей считать не будет. Ты же любую изничтожишь.

– Да с чего это! Я человек миролюбивый. И спокойный. Ты вот мне сколько гадостей наговорил, а я ведь молчу!

– Потому что ты меня боишься. Выше я тебя по семейному статусу. А невестка должна будет тебе подчиняться, вот ты на ней и отыграешься.

Анфиса Николаевна хотела возразить, что это еще вилами на воде писано, но не стала. Она считала себя умной женщиной, потому что у управляющих жены в дурах не ходят, а умная жена никогда не станет с мужем скандалить из-за ничего.

В это время вернувшаяся домой Наталья забрала дочку у соседей, привела домой и занялась обычными делами. Все случившееся в доме у Вересовых было так похоже на нереальный сон, что она периодически с силой проводила рукой по лицу, чтобы понять, спит она или нет. Вечером, уложив дочь спать, подошла к окну и прижалась виском к холодному стеклу. Жизнь опять сделала странный кульбит. Что-то будет дальше?